Впервые за все время нашего знакомства Джейми не стала собирать волосы в тугой пучок. Они спускались ниже лопаток; слегка сбрызнутые лаком, они отражали свет софитов и искрились. На Джейми было легкое белое платье, сшитое точно по фигуре. Удивительное зрелище. Она ничуть не походила на девочку, которую я знал с детства. Немного макияжа – совсем чуть-чуть, чтобы подчеркнуть нежные черты лица. Джейми слегка улыбалась, как будто хранила какой-то задушевный секрет, – именно так ей и полагалось по роли.
Она действительно казалась ангелом.
Наверное, у меня слегка отвисла челюсть; я стоял и смотрел на нее довольно долго, изумленный до немоты, а потом вдруг вспомнил, что должен произнести свою реплику. Я сделал глубокий вдох и медленно проговорил:
– Вы прекрасны.
И наверное, все зрители, начиная с седовласых леди в партере и заканчивая моими приятелями в заднем ряду, поняли, что я говорю искренне. Впервые в жизни.
Сказать, что спектакль имел успех, было бы преуменьшением. Публика смеялась и плакала – именно этого мы и добивались. Благодаря Джейми пьеса действительно стала чем-то особенным – на мой взгляд, все были изумлены не меньше меня. На лицах остальных при виде Джейми появилось точно такое же выражение, как и у меня; прочие участники принялись играть с куда большим воодушевлением. Мы закончили спектакль без единой погрешности, а на следующий день в театр набилось еще больше зрителей, хоть и трудно такое представить. Даже Эрик подошел и поздравил меня – и это был настоящий сюрприз.
– Вы молодцы, – произнес он. – Я тобой горжусь, старик.
Мисс Гарбер твердила «великолепно!» всем, кто готов был ее слушать или просто оказывался поблизости; звук ее голоса отдавался у меня в ушах далеко за полночь. Когда занавес закрылся в последний раз, я принялся искать Джейми и увидел девушку за кулисами с отцом. У него были слезы на глазах – я впервые видел, как Хегберт плачет. Он обнял Джейми, и они долго стояли так. Отец гладил ее по голове и шептал: «Мой ангел», – и у меня вдруг перехватило дыхание.
Наверное, я убедился, что поступать «правильно» не так уж плохо.
Когда они наконец выпустили друг друга из объятий, Хегберт исполненным гордости жестом направил Джейми к нам – на нее градом посыпались поздравления. Джейми знала, что отлично справилась, хотя и неустанно твердила окружающим, будто недостойна похвалы. Она улыбалась как обычно, но при том, как она сегодня выглядела, ощущение было совершенно иное. Я стоял поодаль, позволяя ей насладиться моментом, и отчасти чувствовал себя, как старина Хегберт, – был счастлив за Джейми и даже гордился ею. Когда она наконец увидела меня, то немедленно извинилась перед остальными, подошла совсем близко и улыбнулась:
