Пискнул факс, отбил пару страниц. Мельком взглянув на них, Лав проронила:
– Для мистера Джи, разумеется.
Внесла данные по факсу в свой журнал и протянула листки Джему:
– Ну что, окажешь честь?
Джем вновь отправился в шестой номер. Листки трепетали на ветру. А если он уронит их? Если расшвыряет по ветру факс мистера Джи? Об этом было страшно подумать. Так хотелось прочесть, подсмотреть хоть краешком глаза… Нет, нельзя, надо уважать чужую частную жизнь.
Джем постучался в дверь.
– Это Джереми Крендалл, – проговорил он громко и уверенно.
Дверь отворилась. На пороге стоял мистер Джи с телефоном у уха, по-прежнему в деловом костюме. Он вопросительно посмотрел на Джема, и тот протянул ему заветные страницы. Мистер Джи принял факс, взглянул на него и потянулся в карман за мелочью. Вытащил все ту же горстку медяков и, покачав головой, ссыпал их Джему в ладонь.
– Спасибо, – проговорил тот.
Вернувшись в фойе, он внимательно изучил содержимое кармана. Там оказалось тринадцать центов.
Вечером Джем поел от души: съел три сандвича с арахисовым маслом и выпил две банки теплого спрайта. А еще написал первое письмо домой. Отец его был человеком известным, в Фоллз-Черч его знали все. Хозяин «Тюремной башни», член клуба «Ротари» и клуба «Киванис». Образцовый гражданин. Джем, как и отец, мог бы стать уважаемым горожанином, но ему хотелось чего-то большего.
«На работе у меня все хорошо, – писал Джем. – Угадайте, кого я встретил сегодня в отеле. Мистера Джи!» Джему хотелось показать родным, что он прекрасно способен жить вдали от дома, отлично работать и быть на хорошем счету. «Я получил от него чаевые – тринадцать центов!» Джем полагал, что если он даст отцу повод для гордости, расскажет новость, которой тот сможет поделиться в «Башне» – а встреча с мистером Джи была новостью перворазрядной, – то отец не станет так уж сильно возражать, когда придет пора заикнуться о Калифорнии. Впрочем, как сказала Лейси Гарднер, молодой человек не должен принимать в расчет мнение родителей. Как бы там ни было, а в Калифорнию он все равно поедет, понравится это старикам или нет.
По ходу дела Джем вспомнил про сестру, Гвенни. За обедом она, как и все, ела от души. Жареная курица, отбивные и шоколадный торт, а потом шла к себе наверх – или выходила во двор (как ни старались родители, а отловить ее не могли), – и ее выворачивало наизнанку. А еще Гвенни превратилась в вечный двигатель. Если она на телефоне с подружками, то шагами дом меряет, посреди ночи может встать и отправиться на пробежку, пока предки спят. Ела стоя, а если приходилось садиться, то беспрерывно болтала ногой под столом. Как он подумал о ней – сразу стало и грустно, и пусто.
