— Он студент магистратуры, учится в Нью-Йоркском университете. Естественник. Одержимый прямо, из библиотеки не вылезает. Фрэнк за него беспокоится. Решил его немножко растормошить.
Эйлин молчала — не решалась поверить в сложившуюся многообещающую картинку.
— Фрэнк и наплел, будто бы я его совсем замучила просьбами найти для моей подруги кавалера на Новый год.
— Вот еще! — возмутилась Эйлин. — Я не собираюсь никому навязываться.
— Он — настоящий джентльмен. Согласился выручить прекрасную даму. Ничем другим его не проймешь.
— Рут!
Мимо них в закусочную прошли две девушки. Все места у стойки были уже заняты, и свободный столик остался только один.
— А если я скажу, что он собой красавец? Фрэнк сам говорил — все их знакомые девушки считают его очень красивым.
— Вот пусть эти девушки его и забирают, — буркнула Эйлин... и покривила душой.
Она сама удивлялась — с чего вдруг ей хочется защищать этого незнакомого парня от посягательств?
— Ну пожалуйста, ради меня! Честное слово, больше не буду тебя донимать! — упрашивала Рут, открывая дверь закусочной. — Оставайся старой девой, если тебе так хочется.
— Ладно, только имей в виду: я не собираюсь изображать безумную благодарность. Пусть не думает, что он меня осчастливил.
За оставшееся до Нового года время Эйлин убедила себя, что всего лишь бескорыстно помогает подруге сделать доброе дело. Но когда в квартире Рут прозвенел дверной звонок, Эйлин с перепугу заперлась в ванной.
— Прекрати! Я иду открывать.
— Я никуда не пойду. Скажи ему, я заболела или еще что.
— Выходи, поздоровайся! — прошипела Рут под аккомпанемент очередного звонка.
Эйлин слышала, как подруга открывает дверь. Ей понравился голос — негромкий, но в нем чувствуется скрытая сила. Эйлин решила, что все-таки выйдет, но будет мучить молодого человека нещадно. Пусть не смеет думать, будто она в нем нуждается. Тем более сам — какой-то затворник ненормальный. Да его небось за ручку водить надо!
Как только она вошла, Эд встал, не дав ей времени сказать какую-нибудь колкость. Он и в самом деле был красив, хотя его никто не назвал бы смазливым, — худой, ладный, с четкими чертами лицами и обаятельной серьезной улыбкой.
Эд наклонился к ней и шепнул на ухо:
— Я понимаю, что вы могли бы и не соглашаться на эту встречу. Обещаю, я постараюсь, чтобы вам было не очень скучно.
Сердце Эйлин сделало перебой, как мотор, когда его заводят холодным зимним днем.
Танцевал Эд бесподобно. Когда в танце привлек ее к себе, она удивилась, какой он, оказывается, мускулистый. Очки, аккуратная прическа, учтивая манера открывать перед дамой дверь — все это поразило Эйлин, а крепкая спина и плечи дарили ощущение надежности. Сидевшие рядом девушки твердили, что в жизни не встречали такого воспитанного молодого человека. Грамотная речь без всякого акцента придавала ему сходство с профессором из кинофильмов — только без той нотки безумия, которая делает подобных персонажей бесполыми. Зато образованности ему и впрямь было не занимать, — пожалуй, люди ее круга на него посмотрели бы косо. Он мог говорить на такие темы, которые им были недоступны. И почти не пил пива — просто грел бокал в ладонях, будто жертвоприношение божествам застольной беседы. Эйлин беспокоилась, поладит ли он с ее отцом, и потому довольно скоро привела домой знакомиться — вдруг встречи придется прекратить. Однако Эд сумел обезоружить Большого Майка. Эйлин даже притворялась, будто злится от того, как они спелись. Удивляться, собственно, было нечему — Эд вырос в таком же районе, умел врезать как следует, если задирают его друзей, умел и успокоить всех, пока еще не началась потасовка. Его слушали, потому что он урезонивал таким тоном, словно говорит вещи и без того всем хорошо известные.
