Эйлин так ждала рождения малыша, что просто физически почувствовала, как разбивается сердце, когда отец сказал, что у мамы случился выкидыш. Кровотечение никак не останавливалось, выскабливание не помогло, и тогда ей удалили матку.
После операции у мамы началось воспаление мочевого пузыря. Она чуть не умерла. Все время, пока ей проводили дренирование, мама лежала в больнице. Детей туда пускали неохотно, поэтому Эйлин видела маму всего раз в месяц, а то и реже. Отец почти не говорил о маме все это время — а оно растянулось на несколько месяцев, потом на полгода и даже больше. Если отец брал Эйлин с собой в больницу, то говорил расплывчато: «Пора идти, собирайся». В остальном же маму словно стерли из их жизни.
Эйлин быстро сообразила, что вслух маму вспоминать не следует. Все-таки однажды вечером, недели через две после того, как установился новый порядок, она рискнула несколько раз подряд заговорить на запретную тему — проверить реакцию отца.
— Хватит! — рявкнул он, вставая из-за стола. — Посуду помой!
Эйлин видела по лицу, что отец с трудом сдерживает волнение. Он выскочил за дверь, словно ему невыносимо было оставаться в комнате, где только что поминали отсутствующую жену. А раньше ведь они постоянно ругались. Эйлин решила, что ей не понять сложных взаимоотношений между мужчинами и женщинами.
На ней теперь была вся готовка и уборка. Отец давал деньги на покупку еды и походы в прачечную самообслуживания. Овощи Эйлин покупала на одной из немногих оставшихся в округе ферм — ездила туда на велосипеде. Постепенно она наработала собственное меню, вспоминая, что готовила при ней мать: тушеную говядину с морковкой и зеленой фасолью, запеченное мясо, пресный хлеб на соде вместо дрожжей, бараньи котлетки с печеной картошкой. Позже Эйлин взяла в библиотеке кулинарную книгу и попробовала расширить свой репертуар. Однажды она осмелилась приготовить лазанью и в отчаянии стукнула кулаком по столу, когда все тесто расползлось, — столько работы насмарку!
Вечером она делала уроки при свете настольной лампы, а потом сидела на полу и строила карточные домики или уходила к Шмидтам, соседям сверху, — смотреть телевизор и дивиться тому, что бывают семьи, где мама всегда улыбается, а папа откладывает газету, чтобы поговорить с детьми.
В школе она обычно знала ответ раньше, чем другие девочки соберутся поднять руку, но ей не хотелось привлекать к себе внимание. Если бы можно было выбрать по желанию любую волшебную способность, она бы выбрала способность превращаться в невидимку.
