- Спасибо. - Тисл знал, что Шинглтон ждет благодарности.
Шинглтон кивнул.
- Окончательно убедило их вот что: я сказал, что вы знаете парня, поэтому скорее угадаете, что он отмочит.
- А они не знают, кто числится ли за ним что-нибудь противозаконное?
- Скоро будут знать - они этим занимаются. Велели держать связь по радио. Придут при малейшем осложнении во всеоружии.
- Осложнений не будет.
Послышался рокот мотора. Тисл не мог понять, что это, но рокот все приближался. Наконец над верхушками деревьев показался вертолет, огромный, блестевший на солнце.
- Как он узнал, где мы?
Залаяли, встревоженные шумом, собаки. К реву мотора примешивался свист рассекающих воздух лопастей.
- Полицейские штата, - сказал Шинглтон, вытаскивая похожий на портсигар предмет, - вручили мне кое-что новенькое. Эта штука испускает радиосигнал. Они хотят каждую минуту знать, где вы находитесь, поэтому дали мне этот импульсатор, а приемник оставили человеку, который предоставил по вашей просьбе- свой вертолет.
- Кто из наших в вертолете? - спросил Тисл.
- Лэнг.
- По твоему радио с ним можно поговорить?
- Разумеется.
Шинглтон положил радиопередатчик в низкой раз вилке дерева. Тисл щелкнул переключателем и, глядя на зависший вертолет, проговорил в микрофон:
- Лэнг. Портис. Вы готовы?
- Ждем команду, шеф. - Голос был скрипучий. Казалось, что он доносится издалека.
Тисл оглядел своих людей. Орвал торопливо собирал бумажные стаканчики и вощенку от сэндвичей и бросал в костер. Остальные укрепляли на себе снаряжение, вешали через плечо винтовки. Когда Орвал начал забрасывать костер землей, Тисл сказал:
- Ладно, выступаем.
Он был очень взволнован.
Глава 4
Все утро, пока Рэмбо бежал и шел, бежал и шел, он слышал отдаленный гул мотора и редкие приглушенные выстрелы из винтовок, а порою низкий мужской голос что-то бормотавший в громкоговоритель. Потом звуки стали ближе, он различил рев вертолета - а с вертолетами он хорошо познакомился на войне - и прибавил шагу.
Теперь уже почти двенадцать часов Рэмбо носил одежду, но после подъема в холмы голышом холодной ночью он с особенным чувством воспринимал сберегаемую одеждой теплоту. На нем были тяжелые старые башмаки, которые мальчишка принес где-то около полуночи в ложбину у ручья. Башмаки оказались чересчур большими, тогда он напихал в них листьев. Но все равно жесткая кожа натирала ему ноги, и он пожалел, что мальчишка не принес носки. А может быть, он их нарочно не захватил. Брюки же, наоборот, оказались слишком узкими - поняв, что это было сделано специально, он рассмеялся. Ботинки велики, брюки малы - над ним хорошо подшутили.
