— А что за беда, если это и так?
— Никакой. До тех пор, пока мы друг друга понимаем.
— Просто я хотел убедиться.
— Все правильно. Учитель должен постоянно проверять способности ученика. Но ты заодно проверил крепость нашей дружбы.
— Друзья всегда проверяют друг друга на прочность. Просто никогда в этом не признаются.
— Ты можешь не волноваться. Разве телохранители тебе не сообщили, что я начал упражняться в стрельбе?
— Сообщили. Ты делаешь это в близлежащем тире.
— Значит, ты должен быть в курсе того, что я достиг почти той же меткости, что и раньше.
— Почти! Это не то же самое.
— Будет лучше.
— Ты до сих пор тревожишься по поводу того, что убийцы Камичи или люди Хэйли могут прийти по твою душу?
Сэвэдж покачал головой.
— Они могли напасть на меня, пока я оставался беспомощным.
— Если бы отыскали тебя. Может, они до сих пор тебя ищут.
Сэвэдж пожал плечами.
— Тут главное в том, что я поправился настолько, что вполне смогу за себя постоять.
— Это еще нужно проверить. Завтра я вылетаю в Европу. Придется на время прекратить наши еженедельные встречи. И боюсь, что телохранителей твоих ждут более неотложные задания. Например, в Европе, со мной… Так что, как мне ни печально это сообщать — ты теперь остаешься в одиночестве.
— Ничего, справлюсь.
— Придется. — Грэм поднялся с газона и отряхнул брюки. — Надеюсь, одиночество тебя не страшит.
— Усталость исключает одиночество. Кроме того, летом Чесапикский залив столь прекрасен, что человеку не нужно ничего другого. Поэтому я с нетерпением ожидаю наступления лета. И мира в душе.
— Если все начнут вести себя подобным образом, я лишусь работы.
— Мир. Вот о чем стоит поразмышлять.
— Предупреждаю: не слишком напрягай извилины.
К середине июля Сэвэдж проходил каждое утро по десять миль. К августу начал бегать. Делал по сто отжиманий и упражнений для пресса. Мускулы обрели прежнюю эластичную твердость. Он плавал в заливе, сражаясь с подводными течениями. Купил весельную лодку и продолжил вытяжку и накачку мышц рук и ног. Ежевечерне улучшал меткость стрельбы.
Оставалось единственное — восполнить знания в боевых искусствах. Дисциплина духа была ничуть не менее важна, чем физическая сила. Начальные занятия закончились обескураживающим разочарованием. Ясность души замутнялась злобой и стыдом. Чувства были разрушительны, мысли приводили в смятение, отвлекали от основной задачи. Сэвэджу было необходимо успокоить дух, составив его из огромного количества разрозненных деталей — как головоломку — и привести в равновесие с телом. Раствориться в нем. Таким образом, ведущим оказывался не интеллект, не ум, но инстинкты. Мыслить в бою — значило погибнуть. Действовать рефлекторно — остаться в живых.
