На следующий день я посчитал за позор отправиться на пастбище со своими друзьями и решил провести время на манер Нино, т. е. позавтракать, вымыться и погулять по дому.
В общем, выйти из дому, как и он, в полдень. Но уже в десять часов я был во дворе и не знал чем мне заняться ещё.
Низкорослые яблони в глубине, сбоку от дома, я знал наизусть. Я покрутился под портиком, где лежала груда хвороста еще с прошлого года. В это время мимо прошла жена испольщика с ведром. Ее седые волосы были повязаны желтым платком, а руки — засучены. Теперь я понимал, почему Нино мог обходиться все утро без игр. В его саду постоянно появлялись сёстры и, должно быть, было действительно очень здорово жить с ними, если они нравились даже шофёру. Я же знал только свою мать и служанку, которые хлопотали по хозяйству также как и крестьяне; а мой отец возвращался домой только вечером.
Неожиданно жена испольщика побежала в хлев. Я услышал, как там громко замычала корова, словно плача. Тогда я подошел к двери. Но женщина тут же подбежала ко мне недовольная. — «А, ну, уходи, уходи отсюда», — приказала она мне, став передо мной, и, закрыв от меня проход. — «Сюда нельзя заглядывать. Иди и позови Пьетро; скажи ему, что уже пора. Ты меня понял? — Пьетро полол в глубине поля, за домом. Я вернулся с ним, но он вначале прошел на кухню, чтобы глотнуть немного воды из бутыли; только затем мы направились в хлев. Старуха вновь решительно отпихнула меня в сторону. Пьетро обернулся и проворчал: „Иди к матери, и, скажи ей, что мы принимаем телёночка“.
Я продолжал бродить по двору, вздрагивая в страхе при каждом мычании животного, которое взрывом отдавалось в свежем воздухе, переходя в слабое продолжительное клокотанье. Затем послышались возбужденные голоса; жена испольщика что-то прокричала, и, наконец, послышался шум воды и звякнула цепь. Я подумал о бесформенном животе коровы, который мне довелось увидеть днём ранее.
Вдруг мне на ум пришел Нино, и я бросился со всех ног, чтобы поспеть во время, и сообщить ему новость. Я очутился у виллы как раз в тот момент, когда из нее выходила одна из его сестёр, блондинка, тело которой было исключительной белизны, и, на которую я буквально заглядывался, когда она проезжала мимо на велосипеде. Она положила руку мне на голову и спросила в чем дело. Я ответил, что ищу Нино. „А зачем?“ — требовательно она спросила у меня. „Родился телёнок“, — пробормотал я, покраснев. Женщина внимательно посмотрела на меня, подняла руку с моей головы и громко рассмеялась.
