- Пятьдесят тысяч долларов? Вполне устраивает. При условии, что торопить меня не будут.
- Торопить не будут. В вашем распоряжении месяц, как и раньше. Условия оплаты прежние: половину получите сейчас, и половину - когда закончите. Требования те же: нельзя делать копий с текста, нельзя никому раскрывать характер вашей работы или обсуждать ваш перевод с кем бы то ни было.
- Не беспокойтесь. Я этого не делал и не сделаю, - заверил профессор Милл, - хотя сам перевод вряд ли может заинтересовать кого-то еще, кроме вас, меня и вашего шефа. Но это не имеет значения. Вы так хорошо мне платите, что с моей стороны было бы верхом безумия нарушить условия соглашения и подвергнуть риску будущие отношения с вами. На весь следующий год я беру положенный мне отпуск для научной работы, и эти деньги позволят мне посвятить его целиком изучению "Иероглифической лестницы", являющейся частью сооружений майя в Конане - это на территории Гондураса.
- Для меня там чересчур жарко, - сказал гость.
- Когда я нахожусь среди этих древних построек, то испытываю такой подъем, что забываю о погоде. Можно взглянуть на ваши страницы?
- Да, разумеется. - Гость сунул руку в портфель из кожи аллигатора и достал большой желтый конверт.
Пошла последняя минута жизни профессора Милла, когда он взял конверт в руки, открыл его и вынул пять фотографий, на которых были изображены ряды иероглифов. Он сдвинул книги на край стола и разложил фотографии так, чтобы ряды иероглифов расположились вертикально.
- Все это части одного и того же текста?
- Понятия не имею, - сказал гость. - Мне лишь поручено доставить это вам.
- По-видимому, так оно и есть. - Профессор взял лупу и склонился над фотографиями, рассматривая детали иероглифов. Лоб его покрылся капельками пота. Он потряс головой. - Мне не следовало взбегать по этой лестнице.
- Простите? - спросил гость.
- Нет, ничего. Просто мысли вслух. Вам не кажется, что здесь жарко?
- Пожалуй, есть немного.
Профессор Милл снял пиджак и вернулся к изучению фотографий. Жить ему оставалось пятнадцать секунд.
- Ладно, оставьте их мне, и...
- Да?
- Я...
- Что с вами?
- Мне что-то нехорошо. Руки...
- Что руки?
- Онемели, - сказал профессор Милл. - У меня...
- Что?
- Лицо. Горит.
Профессор Милл вдруг начал судорожно ловить ртом воздух, схватился за грудь, замер на мгновение и, обмякнув, рухнул в свое скрипучее вращающееся кресло. Рот его открылся, голова свесилась вперед. Он вздрогнул и перестал двигаться.
