– Во имя России!
– Да, во имя России! – Крутолобые, высокие, они были очень красивы в обещании служить Отечеству.
Тогда, после торжественного обещания, Александр сел за студенческие полукружья в университетских аудиториях, а Алексей – за конторку подготовительного пансиона, чтобы через год стать кадетом Морского училища.
1878 год. Сентябрь.
– На-а-флаг… смирно!
Трудно понять строгую прелесть этой звучной команды тому, кому непосредственно она не адресуется. На мгновение чуть растерялся и Алексей Крылов. Лишь на одно краткое мгновение, ибо уже в следующее его воображением завладели андреевский стяг, живые зовущие лица адмиралов Ушакова, Лазарева, Сенявина, Корнилова, Нахимова. Они когда-то тоже стояли во властном подчинении этой команды.
Алексей, вытянувшись в струнку, замер.
– Здравствуйте, кадеты, гардемарины и команда!
«О, сколько мне тянуться хотя бы до гардемарина», —
невольно подумалось юному кадету.
– Ничего, брат Алеша, ничего! – подбодрил вскоре приехавший в Петербург Николай Александрович, увидев похудевшего сына. – Перемелим, аки зерно на крупорушке, а?
– Всенепременно, господин бомбардир, ваше благородие господин прапорщик! – бодро ответил кадет Крылов, вытягиваясь перед отцом. – И Сонечке ни словом не обмолвимся, – вспомнив, как он долгое время в детстве называл мать, добавил Алексей, прищелкнув каблуками.
– Аминь! – сложив крупные ладони в лодочку, ответил Николай Александрович. – Вот теперь я вижу, что все в порядке, веди меня и показывай, где и как живешь, что делаешь.
Алексей, как хозяин, повел отца по огромнейшему зданию, в котором ему предстояло пробыть шесть лет.
Начал он это пребывание с высшей, 12-балльной оценки по всем предметам. Он опередил, по крайней мере, пятерых из шестерки претендентов на экзаменах в младший приготовительный класс: из 240 поступающих в Морское училище было принято лишь 40 юношей.
– Шаркуном, смотри, не заделайся, Алексей, – проговорил Николай Александрович после осмотра, пораженный великолепием гостиных, богатой картинной галереей, строгой роскошью всех помещений, от столового зала, огромного и сияющего, как само море, до уютных спален и будуаров. – Тут медведь-шатун неженкой станет… дэ-а, не в пример нашему корпусу, где все было по-солдатски.
– Не извольте беспокоиться, вашбродие, тут, значится, такая огромаднейшая библиотека, что пока всю ее одолею – пора придет в отставку подавать, не до расшаркиваний, господин бомбардир, – на манер обращения к раннему Петру Первому заверил отца Алексей.
