Все до мельчайших подробностей из этого назидания запомнил Алексей Крылов. Придет время, и он восстановит в памяти разговоры ветеранов, их самокритичное «проглядели» станет для него отправной точкой. Чтобы еще раз ненароком не проглядеть – на Балтике. Он разработает план совместной сухопутно-морской обороны побережья на подступах к Петербургу. Шарахающихся из стороны в сторону депутатов Государственной думы убедят здравые аргументы генерала Крылова, радеющего за целостность границ отчизны, и они отпустят 500 миллионов рублей на флот и столько же на сухопутные укрепления.
«На войне как на войне»: раззадориваясь крымским молодым вином, ветераны, воздав дань горестному и скорбному, запевали старинные песни, размягчаясь, рассказывали были и веселые небылицы.
Незаметно для всех беседой тогда овладевал Николай Александрович. Рассказчиком он был отличным, умело вкрапливал веселые нотки в повествования, произносимые самым серьезным тоном.
В свое время Крылов-старший был направлен во 2-ю легкую батарею 13-й артиллерийской бригады на должность, которую прежде исполнял Л.Н. Толстой. И вот что, в пересказе Крылова-младшего, узнал отец от солдат при ознакомлении с делами батареи:
«Лев Николаевич Толстой хотел уже тогда извести в батарее ругань и увещевал солдат: «Ну к чему скверные слова говорить, ведь ты этого не делал, что говоришь, значит, бессмыслицу говоришь, ну и скажи, например, «елки тебе палки», «эх ты, едондер пуп», «эх ты, ефиндер».
Солдаты поняли это по-своему.
– Вот был у нас офицер, его сиятельство граф Толстой, вот уже матерщинник был, слова просто не скажет, так загибает, что и не выговоришь».
Слов нет, полезны красочные рассказы старых моряков. Очень хорошо, что Алеша так живо ими интересуется, так по-взрослому им сопереживает, а все же главное для него, убеждена ученая тетка Александра, – учеба.
Хорошо подготовленный ею, Алексей Крылов был принят сразу во второй класс Севастопольского уездного училища. И в немалой степени потому же через много лет Крылов смог написать:
«После французской муштры мне здесь учиться можно было шутя; вскоре я стал считаться первым учеником и снискал благорасположение великовозрастных (в классе были ученики по 16-18 лет. – В.Л.) тем, что приходил в училище минут за 20 до начала уроков и рассказывал заданное предпочитавшим учиться «со слов», а не по книжке. Это были первые опыты моей, впоследствии столь долгой, преподавательской деятельности».
