Это были манекены. Как те, что стоят в магазинах, наряженные в одежду из последних коллекций. Мальчик в спортивной одежде лежал на картонных коробках. Он выглядел, как мертвый или раненый, человеческое тело не может принять такую позу. Но почему он так широко улыбался?
Там был и мужчина в деловом костюме (Алан заметил, что тот гораздо хуже, чем его собственный; но ведь у манекена не было Алисы, чтобы одевать его). Он стоял в углу комнаты, голова повернута к окну, к Алану. Он как будто усмехался, нет, насмехался над Аланом.
А третья, самая близкая к нему фигура, была обнаженной. Алану стало стыдно, что он смотрит на нее, словно это не женщина, а какой-то предмет, кусок мяса. Хотя погодите-ка, это ведь и есть предмет, манекен, так в чем проблема? Ее грудь представляла собой две идеальные симметричные выпуклости, каких не бывает у живых людей; но почему Алану так хотелось смотреть и смотреть на них? Ноги у нее были длинными и гладкими, без единого волоска, на красивом, по-настоящему красивом лице застыла улыбка, робкая и застенчивая, которая делала его таким невинным, что казалось, женщина нуждается в защите. Хотя, скорее, она была просто глупой.
Манекен стоял в согнутом положении, опираясь рукой о пол, будто йог в какой-то неестественной позе, и теперь Алану казалось, что мужчина в углу на самом деле скептически улыбается, разглядывая ее зад. Кто бы на его месте не улыбался, разглядывая задницу? А маленький мальчик в спортивном костюмчике просто умирает от хохота, глядя на это.
На головах у них были маленькие красные колпаки Санта-Клауса, будто манекены являлись частью новогодней декорации или участниками рождественской вечеринки.
В этот самый момент раздался собачий лай, он был очень громким и очень сердитым, как будто пес защищал свою территорию и семью от вторжения. Шторы быстро, невероятно быстро закрылись, Алан снова оказался в полной темноте, лестница упала в одну сторону, а он полетел в другую.
— Я умираю, — подумал он совершенно отчетливо, — я падаю в темноту.
Сейчас он разобьется. Интересно, а смерть — это больно? Но его это совсем не расстроило, он сам не понимал почему. Мозг подсказал ответ: «Господи, Алан, неужели ты не понимаешь, в какой ты депрессии?», но он постарался как можно быстрее выбросить это из головы. Времени на депрессию не было, к тому же он не хотел, чтобы именно такой была его последняя мысль перед смертью.
Но он не умер, теперь он это ясно понимал. Он упал совсем недалеко и лежал на небольшом цветнике, который еще недавно с такой любовью возделывали Барбара и Эрик.
