Очередное судилище закончено. Власть победила.
Именно в пору споров с магистратом Иоганн Себастьян объявляет себя в Лейпциге светским капельмейстером. Он берет руководство музыкальным студенческим обществом, основанным Телеманом в начале века. Collegium musicum была пристанищем светского музыкального искусства и независимой от руководства университета.
Участие в руководстве "телемановским кружком" сблизило Себастьяна с молодежью; он чаще стал сочинять светскую музыку. Именно в 1730 году, когда трения с магистратом дошли до крайнего предела, Бах написал окончательную редакцию гениальной клавирной "Хроматической фантазии и фуги".
ДВА ПИСЬМА ИОГАННА СЕБАСТЬЯНА
Решением магистрата Бах был взволнован. Если б и захотел, нелегко теперь ему было сняться с места и покинуть Лейпциг: большая семья, Фридеман поступил в университет, подрастают младшие.
Сохранились автографы писем Иоганна Себастьяна. Датированные августом и сентябрем 1729 года, эти два документа раскрывают правду переживаний Баха.
Первый документ - обширное послание совету города Лейпцига: Бах борется за "урегулированную музыку". Он сохраняет выдержку и достоинство педагога, капельмейстера, преданного искусству духовной музыки художника. Вот заглавие: "Краткий, но в высшей степени необходимый проект хорошего обслуживания церковной музыки вместе с беспристрастными рассуждениями об упадке сей последней".
В письме говорится о нехватке исполнителей инструментальной музыки: скрипачей, альтистов, виолончелистов, исполнителей на контрабасе и флейтах. Бах упоминает городских музыкантов, добавляя, однако, что "скромность запрещает мне высказаться сколько-нибудь правдиво об их достоинствах и музыкальных знаниях". Он не смешивает музыкантов воедино и говорит, "что сии персоны частию почитаются заслуженными, частию же не владеют, как бы это следовало, своим делом".
Кантор убежден в неизбежности быстрого развития искусства. Он близко познакомился с молодежью в "Музыкальной коллегии" - со способными, пытливыми, хорошего вкуса, образованными молодыми людьми. Он настаивает на привлечении их в лейпцигские хоры и оркестры. Но тут же оговаривается: ни стипендий, ни гонорара им не платят; даже "малые бенефиции" он не вправе им выплачивать. "Кто же будет даром работать или нести службу?" - деловым образом, уже наступательным тоном спрашивает автор записки.
Сдержанно, но убедительно он доказывает, что из-за приема в школу "многих недостойных и к музыке вовсе непригодных мальчиков сия последняя должна была ухудшаться и уменьшаться" и "хор музыки" должен идти к упадку". Из пятидесяти четырех воспитанников кантор выделяет "семнадцать годных", двадцать считает неподготовленными, семнадцать же остальных "негодными".
