РИЕЧАН. Гм. Ученик бы нам сгодился. Кишки мыть, бойню чистить… Ну да, нам и машина нужна.
ЛАНЧАРИЧ. Вот это идея! Машина нам нужна. Вы хорошо все придумали, мештер. Опрокинем еще по одной, ладно?
РИЕЧАН. Давай. (Оба пьют вино.)
ЛАНЧАРИЧ. Но этот Полгар не дает мне покоя, надо же, как ему все удается!
РИЕЧАН. Ну и пусть, все равно все это не так просто… Кто знает, сколько мороки у него с этим? Наверняка эти политики держат его в кулаке. И сосут из него! Бог с ним.
ЛАНЧАРИЧ. Гей, мештер, вы все обдумываете, как какой-то попик. Вы не можете все время думать как это самое… хороший! Вы торговец… вы обделываете дела!
РИЕЧАН. А ты, разве ты плохой человек?
ЛАНЧАРИЧ. Я, значит, газембер, подхалим, каким и должен быть человек в торговле. Я — и вдруг хороший? На фиг! Мне если вдруг поповская мысль и придет в голову, я раз-два и скажу ей: брысь! Пошла вон, от тебя — одно зло! Хорошими могут быть только делишки в Ритьпалёвцах. Как у нас в Сербии говорят: когда делаешь добро, получишь пинка под зад.
РИЕЧАН. Не говори так, это отвратительно.
ЛАНЧАРИЧ. Как это отвратительно? Ведь это сказал один наш сербский патриот. Святая фраза… Как если бы ее произнес с амвона ваш Глинка[41].
РИЕЧАН. Так, по-твоему, хороших людей уже не существует?
ЛАНЧАРИЧ. Может быть, они где-то и живут, держу пари, существуют на свете и такие люди, которые уже не в состоянии ни есть, ни пить… и с женщинами не могут, а поскольку они уже ничего не могут, то им все равно… а потому они и могут быть хорошими. А когда они были в силе, они обделались, как те, что еще все могут.
РИЕЧАН. Ты, вероятно, никогда не хотел быть хорошим? Ни на минутку?..
ЛАНЧАРИЧ. Мештерко, это — один прибор… (голова)… Это — другой… (живот), а это — третий… (пах). И всем приборам что-нибудь да надо, поэтому я о них и забочусь! Что было бы, если бы у мужчины не было этих приборов? Я что-то не так говорю?
РИЕЧАН. А сердце?
ЛАНЧАРИЧ. Что сердце?
РИЕЧАН. Ну, сердце!
ЛАНЧАРИЧ. А я и забыл об этом. Ну что ж, и сердце будем считать прибором. Вот только куда мы его приделаем? Сюда?.. (Пах.)
РИЕЧАН. Волент, почему ты не женишься? Быть женатым лучше, не так ли?
ЛАНЧАРИЧ. Да?
РИЕЧАН. Думаю, что так.
ЛАНЧАРИЧ. У меня еще много времени, зачем спешить? Всегда подрастают новые барышни, которых я могу, как я выражаюсь, положить под себя. И легче всего ложатся самые молоденькие. Когда им приспичит… так они уже не думают о морали. Они никогда не отговариваются, мол, нынче — нет, голова болит, у меня это самое… мигрень, поясница болит…
