ДЕВУШКА. Извините, пожалуйста, но другого рукомойника у нас нет… (Осторожно кладет фарфоровый рукомойник на свободный столик, улыбается.) Товарищ директор подумал, что этот пан, вероятно, пошутил… (Замечает Светака.) Ах, он спит…
СВЕТАК (заерзал). Не сплю! И никогда не шучу!.. И я вовсе не пан!..
ДЕВУШКА. Извините, я имела в виду… (В сомнении.) Этот свет, понимаете… там сгорел трансформатор… но теперь уже все в порядке…
>Никто не отвечает. Маленький белый рукомойник как бы тревожно светится в пространстве, притягивая взоры одноклассников.
ДЕВУШКА. Пожалуйста, желаете еще что-нибудь?.. Минеральную воду, сигареты… свежий поджаренный миндаль?..
>Снова никакого ответа. Одноклассники стоят молча, неподвижные и словно окаменевшие. Они будто пришли в ужас при виде белого пятна рукомойника.
Тогда — приятного вечера, милые гости!.. (Кланяется и мило уходит.)
>Все провожают ее долгим взглядом, смотрят вслед, будто на что-то нереальное.
БЛАНКА (бессильно к чему-то призывая). Но ведь… это должно было быть… ведь здесь была доска, а здесь кафедра…
СИРИУС. Там, наверху, висел крест…
ДОКТОР. Тут стояла печь… там была раздевалка…
МОНИКА. Зимой на одежде таял снег…
ШЕРИФ. А здесь находились четыре окна… с затемнением…
БЛАНКА. И когда их открывали… под ними благоухали липы…
>Тишина.
МОНИКА (с горечью). Да… все было именно так.
>Все стоят тихо и покорно, словно хотят вдохнуть, поймать что-то неуловимое, что существует уже вне их, вне пространства и времени. Все медленно погружается в темноту.
Конец.
