Потом заболел Лева Кочарян. Знаете, какой это был человек?! На похоронах я увидел Яна Френкеля, который плакал навзрыд.
— Но ты-то почему?
— Когда я играл на скрипке в ресторане, то жил с маленькой дочкой в подвале на Трубной. Лева об этом знал, и когда он приходил к нам, то всегда оставлял сверток — закуски: колбаса, цыплята табака. Вот такая ненавязчивая, но неизменная доброта. Я его никогда не забуду!
Юлиан Семенов… Уже позже он как-то творил мне:
— Я тоже хочу помочь дочке Кочаряна.
— А что Вас связывало с Левой?
— Когда мы с Левой учились вместе в Институте Востоковедения, то поехали отдыхать. Денег было мало, мы сняли комнату где-то наверху, довольно далеко от пляжа. Я тогда был серьезно болен туберкулезом и подниматься мне было очень тяжело. И вот Лева каждый день носил меня на своей спине.
Вот такой Лева был человек! Кочарян болеет месяц, два, три — Володя не приходит. Однажды Лева мне говорит:
— Знаешь, Володя приходил. Принес новые стихи — потрясающие!
И начал мне про эти стихи рассказывать. А Володя ведь не был в больнице, просто кто-то принес эти стихи в больницу, а Лева сказал, что Володя приходил.
А в конце громадный Лева весил, наверное, килограммов сорок. И вот однажды он мне говорит:
— Хочу в ВТО! Хочу, и все!
Поехали, сели за столик, заказали. Смотрю — проходят знакомые люди и не здороваются. Леву это поразило:
— Слушай, Кес, меня люди не узнают. Неужели я так изменился?!
Лева умер. Володя на похороны не пришел. Друзья собирались в день рождения и в день смерти Левы. Повторяю, я — человек восточный и очень ценю эти жесты. Володя в эти дни не приходил на Большой Каретный, и я долго не мог ему этого простить. И избегал встречи с Володей, даже когда бывал на спектаклях в театре на Таганке.
И вдруг мы столкнулись с ним в коридоре Мосфильма. Володя спрашивает:
— Кес, в чем дело? Скажи мне, в чем дело?
— Сломалось Володя… Я не могу простить — ты не пришел на похороны Левы. Я не могу…
— Ты знаешь, Кес… Я не смог прийти. Я не смог видеть Леву больного, непохожего. Лева — и сорок килограмм весу… Я не смог!
Вы знаете, Володя был очень искренним, и все слова были его собственные.
Не сразу, через некоторое время, я все же понял Володю и простил. Нужно было время, чтобы понять Володю до конца… Это случилось, когда я каждое утро просыпался и говорил жене:
— Опять видел Леву во сне — больного, худого, беспомощного. Ну хоть бы раз он мне приснился здоровым! Ну хоть бы раз…
Вот тогда я понял и простил Володю.
