Уокер кладет книгу в сторону и улыбается. С ума сойти, говорит он. Я совсем потерялся.
Да, ужасный перевод, говорит Сесиль. Даже я слышу это.
Это не только перевод. Я не понимаю, о чем идет речь.
Потому что Ликофрон говорит намеками. Ликофрон непонятный. Вот почему его так прозвали.
Все равно…
Ты должен знать все обстоятельства. Кормилица — женщина по имени Илиос, к примеру, а лев — Геракл. Лаомедон обещал заплатить Посейдону и Аполлону за строительство стен Трои, но потом не стал платить, тогда явилось водное чудовище — пес Тритона — чтобы проглотить его дочь Гесиону. Геракл залез к монстру в живот и разорвал его на части. Лаомедон сказал, что наградит Геракла за убийство чудища, подарив ему лошадей Трои, но опять нарушил свое слово, и разозлившийся Геракл в наказание сжег Трою. Вот, о чем повествуют первые строки. Если ты не знаешь обстоятельств, ты обречен на то, чтобы потеряться.
Как будто перевести Джеймса Джойса на мандаринский язык.
Ну да. Вот почему мне это все так надоело. Каникулы кончаются на следующей неделе, а моему летнему проекту — капут.
Сдаешься?
Когда я пришла вчера домой после ужина, я еще раз прочитала мой перевод и выбросила в мусор. Он был ужасен, очень ужасен.
Ты не должна была делать этого. Я хотел прочитать его.
Было бы стыдно.
Ты же обещала. Потому мы и сидим здесь — ты хотела показать мне свой перевод.
Сначала я так думала, а потом все поменяла.
Поменяла на что?
Чтобы дать тебе книгу. Хоть одно дело закончу сегодня.
Не уверен, что она будет мне нужна. Книга принадлежит тебе. Ты должна оставить ее у себя, как память о твоем лете безуспешных попыток.
Но мне она тоже не нужна. Только взгляну, и сразу мне нехорошо.
И что мы тогда с ней сделаем?
Я не знаю. Отдадим кому-нибудь.
Мы во Франции, помнишь, да? Кому во всей Франции будет интересно прочитать нечитаемую греческую поэму, переведенную плохим английским языком?
Правда. Может, выбросим?
Чересчур. К книгам надо относиться с уважением, даже если от их вида и становится нехорошо.
Тогда просто оставим ее. Прямо здесь, на скамейке. Подарок от неизвестного неизвестному.
Отлично. И как только расплатимся по счету и уйдем из кафе, мы больше никогда не будем говорить о Ликофроне.
Так начинается дружба Уокера с Сесиль Жуэ. Во многих отношениях она очень далека от его идеала. Она постоянно елозит и дергается, она грызет свои ногти, она не курит и не пьет, она — воинствующий вегетарианец, она постоянно воздвигает для себя какие-то требования (напр. выброшенный перевод), и в то же самое время — ребенок ребенком (напр. глупый ответ на вопрос, где она раздобыла книгу, ее девчоночья зацикленность на
