Вдвойне интересно. Вчера Вы обвинили меня в убийстве, а сегодня Вы прощаете меня и забываете обо всем. Отчего такой поворот?
Потому что Вы убедили меня в своей правоте.
Принять за искренное извинение — или Вы задумали вытащить что-то из меня? Вы не стали вновь мечтать о возрождении мертвого журнала, к примеру?
Конечно, нет. Это все в прошлом.
Мне было очень неприятно после того, что Вы сделали, Уокер. Разорвать чек на мелкие кусочки и послать мне назад без единого слова. Вы меня глубоко оскорбили.
Если я и обидел Вас как-нибудь, прошу прощения. Я был в шоке после случившегося. Я не понимал, что делал.
А теперь понимаете, что делаете?
Думаю, да.
Думаете, да. А скажите мне, молодой человек, что Вы хотите?
Ничего. Я позвонил Вам, потому что Вы попросили меня об этом. В случае, если поменяю свое мнение.
Вы хотите встретиться. И все? Вы говорите мне, что хотите возобновить нашу дружбу.
Да. Вы упомянули о встрече с Вашей невестой и ее дочерью. Я подумал, что это хороший повод для начала.
Хороший. Что за безвкусное слово. У вас, американцев, настоящий талант к банальностям, правда?
Без сомнения. Мы также очень хороши в том, что можем извиняться за свои неправильные поступки. Если Вы не хотите встречаться, так и скажите. Я пойму.
Извините меня, Уокер. Я опять был наглым. Боюсь, это у меня в крови.
У нас, у всех, бывают моменты.
Это точно. А сейчас Вы хотите преломить хлеб с Хелен и Сесиль. Согласно моему приглашению. Считайте, что Вы его получили. Я позвоню Вам в отель, как только устрою все.
Время ужина назначено на завтра в Vagenende, дорогом ресторане, ровеснике века, на Boulevard Saint-Germain. Уокер, как и было оговорено, прибывает в восемь, первый гость к ужину, и его ведут к столу Борна; он слишком нервничает и совершенно не обращает внимания на окружающую обстановку: темные дубовые стены, бронзовые украшения, белоснежные скатерти и салфетки, приглушенная речь, серебряные приборы, звенящие о фарфор. Тридцать четыре часа прошло после его невозможного, унизительного разговора с Борном, и вот, что принесла ему ложь: бесконечный страх, беспокойное самоунижение и бесценную возможность встретиться с будущей женой и приемной дочерью Борна. Все завязано на Хелен и Сесиль. Если он сможет установить отношения с ними, с любой из них, отношения, независимые от Борна, тогда, рано или поздно, ему представиться возможность открыть правду о Риверсайд Драйв; и, если Уокеру удастся убедить их принять его сторону в рассказе об убийстве Седрика Уилльямса, тогда появится шанс, даже больше, чем шанс, что свадьба будет расстроена, и Борн будет отвергнут его почти-женой. Только и всего, что нужно Уокеру: разбить их отношения до свадьбы. Не такое же равное наказание за убийство, хотя, в нынешних обстоятельствах, и достаточно суровое. Отвергнутый Борн. Униженный Борн. Борн, корчащийся в страданиях. Уокер ненавидит свое прошлое с фальшивыми извинениями и неискренним предложением дружбы, но понимает, что у него нет выбора. Если Хелен и Сесиль не примут его убеждений, тогда он забросит свой план и молча признает свое поражение. Но только если и только тогда, а до тех пор — он решительно настроен на игру в карты с чертом.
