. Правда, эта мера была принята сроком на пять лет, «если Лига Наций не решит продлить ее действие». Если говорить об отношениях с Францией, то ситуацию изменил франко-немецкий торговый договор 1927 г. – уже в 1929 г. французский профицит в торговле с Германией, существовавший с 1922 г., сменился дефицитом.
Однако самое жестокое разочарование немецкие переговорщики испытали, когда встал вопрос о репарациях, сам принцип которых был одобрен США после того, как 6 апреля 1917 г. они вступили в войну. Накануне перемирия страны Антанты договорились о «возмещении всего ущерба, нанесенного гражданскому населению и его собственности»… Эта формула была очевидным образом выгодна Франции и Бельгии, чьи обширные территории были оккупированы и опустошены, а также Великобритании, чей торговый флот довоенной поры был затоплен. Договор включал множество других пунктов, которые были зафиксированы победителями в одностороннем порядке: передачу немецких военных кораблей Великобритании, конфискацию немецких активов за границей, компенсацию пенсий, которые будут выплачиваться вдовам погибших и раненым, и т. д. Германия, где вся политическая верхушка, а также правые и крайне правые силы на разный лад повторяли, что немецкая армия не была разбита, считала себя ограбленной. К ощущению, что ей не досталось достойного «места под солнцем», которое мучило ее еще до войны, добавились новые обиды, в том числе убеждение, что ее обманули.
Пункты, касавшиеся репараций, получили безжалостную оценку со стороны Кейнса[97]. Он обвинил Клемансо в том, что тот пытается навязать Германии «карфагенский мир». Он напомнил, что Ллойд Джордж чуть ли не собирался заставить Рейх возместить победителям все «военные расходы». По мнению Кейнса, сумма репараций, которые выставили Германии, могла оказаться настолько огромной, что та погрузилась бы в хаос. Глава немецкой делегации в Версале граф Брокдорф-Ранцау заявил: «Львиная доля немецкой промышленности будет обречена на исчезновение из-за отсутствия сырья […], а реализация пунктов договора неизбежно приведет к гибели многих миллионов немцев»[98].
Кроме того, по мысли Кейнса, то, что размер возложенных на Германию выплат не был четко определен, требовало дальнейших переговоров, а они вряд ли оказались бы плодотворными. Само собой, 19-я статья устава Лиги Наций предусматривала, что договоры, оказавшиеся нереализуемыми, могут быть пересмотрены. Именно так в конце концов и случилось, но по совершенно другим причинам: по инициативе США план Дэвиса (1924 г.) значительно снизил обязательства Германии и предоставил ей кредит, который помог выплатить все же причитавшуюся с нее часть долга. Шесть лет спустя план Юнга (1930 г.) окончательно решил вопрос с репарациями. Он предусматривал дальнейшее снижение объема выплат и растянул их на пятьдесят лет. В 1931 г. перевод средств был приостановлен. Наконец, Лозаннская конференция, открывшаяся 9 июля 1932 г., через тринадцать лет после подписания Версальского мира просто аннулировала все дальнейшие выплаты.
