— Зачем так говорить! — сказал далматинец. — Еще ничего не известно!
— Чего уж там неизвестно! — сокрушенно возразил капитан. — Такую беду на нее свалили, что и здоровая-то не доносила бы.
— Еще ничего не известно! — повторил далматинец и спохватился, поняв, как бессмысленны его слова.
— Ей нужен полный покой, — сказал, вздохнув, капитан. — А как узнает, что мы погибли, ума может лишиться, не только ребенка.
Оба замолчали. Далматинец, почувствовав, что и другие прислушиваются к их разговору, поспешно добавил:
— Не бойся! Когда женщина беременна, она забывает и о муже, и обо всем на свете. Особенно в таком случае, как у вас.
— Ты не знаешь ее! — сказал капитан.
Лицо далматинца потемнело.
— Сама природа такова, — нехотя сказал он. — Природа сама себя оберегает… Сейчас У твоей жены все мысли о ребенке, только он у ней на уме… Не бойся, все перенесет и ребенка сохранит…
— Дай-то бог! — с надеждой промолвил капитан.
— Денег оставил ей? — спросил далматинец.
— Деньги-то есть… Немного, но есть… Настоящий сезон только сейчас начинается… Наша работа такая — месяц год кормит.
В голосе его звучал явный упрек. Не по словам, а по тону все поняли: «Сами лишили меня куска хлеба, не подумав даже, что же со мною будет. Хоть с сумой иди…»
— Ты разве не на жалованье? — вдруг вмешался в разговор печатник.
— Я в доле… Адамаки не так глуп, чтобы платить деньги, когда по пляжу один ветер гуляет…
— А доля какая?
— Две трети Адамаки, а одна — нам со Ставросом…
— Ну и шкуродер! — с возмущением воскликнул Стефан. — Такому без разговора стоит проломить башку камнем…
— А как же иначе, ведь лодка-то его?! — возразил капитан.
— Вот видишь? — сказал далматинец. — Сам пальцем о палец не ударит, а деньги шапкой гребет! И тебе это нравится?
— А что делать? — капитан пожал плечами. — Не могу же я забрать у него лодку…
— Когда-нибудь все у них заберем, — серьезно сказал далматинец. — И отдадим тем, у кого нет ничего.
— Ну-ну, — неопределенно заметил капитан. Но все поняли, что согласился он, просто желая угодить.
Капитан недолюбливал коммунистов, хотя прекрасно понимал, на ком наживаются богачи. Он сам работал на хозяина и каждый вечер скрепя сердце отдавал ему выручку. Но он не чувствовал к нему зла. Когда удастся обзавестись собственной моторкой и он возьмет к себе в помощники Ставроса, — что же, разве будет он по-братски делиться с парнем, как этому учат коммунисты? К чему зря говорить?! Не видать парню таких денег, как своих ушей. «Толковый человек и без коммунизма проживет, — думал он, — сам пробьется, не дожидаясь помощи от коммунистов…»
