— Милутин! — послышался голос Стефана.
Далматинец взглянул на него.
— Милутин, там осталась вода?
— О воде и не думай, — нахмурился далматинец. — Вода не наша!..
— Надо хоть посмотреть, сколько там у них осталось…
— Посмотри! — неохотно согласился далматинец.
Стефан вздохнул и склонился над грудой собранных в кучу вещей. Приподняв полотнище паруса, он увидел под ним зеленый пузырь керосиновой лампы. Стефан небрежно отодвинул лампу в сторону, но Милутин так и вцепился в нее, как ястреб. Встряхнув лампу, он услыхал слабый плеск керосина — в резервуаре еще оставалось немного горючего.
— Какое счастье! — воскликнул он так, будто нашел целый бидон с бензином.
Только тогда Стефан догадался, в чем дело.
— Ничего не выйдет! — сказал он. — Заглушишь мотор, только и всего!..
— Не думаю, — покачал головой далматинец. — Приходилось и раньше…
Он снял крышку с бака и, затаив дыхание, заглянул внутрь. Горючего было на донышке, смесь получится совсем плохая. Мгновение он колебался, опасаясь заглушить мотор и испортить остаток бензина. Выглядывавший из-за его спины Стефан пробурчал:
— Ничего не выйдет!
— Надо попробовать! — решительно сказал далматинец.
Он перевел дух и подлил в бак керосину. Мотор, работавший ровно, вдруг резко и хрипло закашлялся, на миг умолк и после оглушительного хлопка снова заработал, но уже захлебываясь, с перебоями. Лодка окуталась сизым удушливым дымом, перебои участились, равномерный ритм нарушился и стал замирать. Далматинец и Стефан застыли на своих местах, не смея ни шевельнуться, ни перевести дыхание..
Разбуженный шумом, проснулся печатник. Лицо его, казавшееся во сне простым и добродушным, сразу стало настороженным, а во взгляде мелькнула тревога.
— В чем дело? — тихо спросил он.
— Молчи! — хмуро сказал Стефан.
Увидев в руках далматинца лампу со снятым стеклом, печатник догадался, чть тот сделал. Теперь и он, забыв обо всем, превратился в слух.
Вскоре железный организм мотора справился с кризисом, рокот стал более уверенным и четким.
— Работает! — почти беззвучно пробормотал печатник.
Далматинец словно ожил. Глубокий вздох облегчения вырвался у него из груди. Мотор хрипел, кашлял, иногда захлебывался и умолкал, но работал, и лодка шла вперед.
Подождав еще немного, далматинец решился вылить в бак остаток керосина.
2
В половине седьмого мотор заглох. Некоторое время лодка шла по инерции, но плеск волн о борта постепенно затихал, как слабеющее дыхание больного, и наконец замер. Лодка остановилась. На мгновение далматинец испытал странное чувство, будто они незаметно перенеслись в иной мир — призрачный мир теней и покоя.
