Перед окошечком телеграфа стояли три женщины, типичные курортницы — располневшие, загорелые, в платьях с глубокими вырезами и пятнами пота под мышками.
Он взял бланк и сел за испачканный чернилами столик. Телеграмма получилась очень краткой:
>Тодору Гинчеву >книготорговцу >Созополь
Нашли квартиру выезжайте немедленно
Серафим
Он еще раз прочел телеграмму и, уверившись, что ничего не упущено, подошел к окошку. Две женщины ушли. Перед ним оказалась полная дама в розовом шелковом платье. Ее оголенная шея была усеяна мелкими капельками пота. Почувствовав, что сзади кто-то подошел, она обернулась и взглянула на студента. У нее было плоское лицо с небольшими резко очерченными скулами, пухлые губы, покрытые толстым слоем оранжевой помады. Узкую талию портили нависающие складки жира. Когда женщина склонилась к окошку, показалось, что она еще более раздалась вширь.
Студента обдало тяжелым запахом пота, и он инстинктивно отшатнулся. Ему было противно, и в то же время он не мог отвести от женщины взгляда. Что за непонятное влечение? Студент не мог себе этого объяснить.
Наконец женщина отошла, воздух словно сразу стал чище, и дышалось свободней.
— Давайте вашу телеграмму! — раздался голос из окошка.
Студент наклонился, чтобы лучше разглядеть того, кому вверялась их судьба.
Телеграфист выглядел его ровесником. Темно-русые волосы были неровно подстрижены, лицо казалось добрым и честным. На нем была дешевая рубашка в синюю полоску, небрежно закатанные рукава открывали худые, но мускулистые руки.
Телеграфист взял бланк и стал считать слова, подчеркивая их чернилами.
— Отправитель? — спросил он.
Застигнутый врасплох этим вопросом, студент чуть было не растерялся.
— Серафим Петров, — поспешно ответил он.
— Дом?
— Желю Богданова…
— Вы у самого дяди Желю квартируете? — с удивлением спросил телеграфист.
Желю Богданов был видный богач, а его дом считался одним из лучших в городке. Телеграфист хорошо знал, что Богданов никогда не сдает квартиры.
— Нет, не у него! — сказал студент и добавил: — Срочная!..
«Срочная», — написал телеграфист на бланке.
— Сегодня вечером отправите? — спросил студент.
— Конечно…
— Очень прошу вас, — сказал студент. — Жена ждет телеграмму и будет беспокоиться…
Телеграфист оторвал квитанцию и протянул ее Крыстану. В окошке показалось все его лицо — улыбающееся и доброжелательное.
— Не беспокойтесь! Я сам отправлю ее!
Студент вышел на улицу. На душе его стало спокойнее, но какая-то смутная тоска не оставляла его. Откуда же эта грусть! Может быть из-за предстоящего отъезда? Он вообще не любил расставаться — ни с людьми, ни с вещами. Кажется, даже бросая в урну использованный трамвайный билет, он испытывал легкое сожаление: а вдруг и этому крохотному клочку бумаги грустно расставаться с теплой человеческой рукой, которая так бережно держала его между пальцами? Может быть, ей горько и обидно валяться во тьме вместе с мусором?
