Праздник кончился, начались будни, хотя осталось своеобразное «послевкусие» последних событий, прежде всего сброса почты, позволившее нам по–своему приобщиться к жизни Большой земли. Не только снова и снова перечитываются письма, но тщательно штудируются газеты и жур–налы. Большинство заболели сообщениями о последних культурных новостях, включая художественные выставки, о которых мы можем, правда, судить лишь по иллюстрациям в «Огоньке».
— Смотри–ка, Рерих. Ты что–нибудь слышал о таком?
— Нет, не помню такого по Третьяковке.
— Совершенно необычные краски. Больше горы, Гималаи, Тибет, Индия и вообще Восток. Сильный художник. Вернусь, надо будет познакомиться получше. Еще ранняя Русь. Судя по письму, начало века.
— Смотри–ка, а вот и Арктика! Какой–то американец по имени Рокуэлл Кент. Такого знаешь? Явно писал с натуры, хотя, чтобы судить по–настоящему, надо смотреть сами картины. Что–либо слышал о нем?
— Нет, но картины посмотрел бы с интересом. Или у него другая Арктика, или другое восприятие. Тебе не кажется?
— Пожалуй, действительно другая. Мы уже никогда не увидим ее глазами посетителя художественного салона или вернисажа. Она у нас в печенках, как профессионалы, мы воспринимаем ее с позиций преодоления и пережитого…
— А как тебе нравится современный жанр? Смотри–ка, сценка в метро. Фамилия Жилинский тебе что–либо говорит?
— Действительно, простенько и со вкусом… Надоели героические позы. Наконец–то обычные простые люди, по которым мы соскучились. Еще новое имя — какой–то Илья Глазунов. Пишут о портрете Ленина, который знает о делах своего преемника…
— Актуализмом нас не удивишь. Поживем — увидим…
Неожиданно беседа любителей живописи нарушается.
В коридоре с треском распахивается дверь и зычный голос возглашает:
— Кок! Дуй сюда — тебя в журнале пропечатали!
На такую новость реагируют сразу несколько человек вместе с Дебабовым:
— Ты смотри… Автографы раздает и даже при галстуке- бабочке!
— Кок! Во–первых, признавайся в том, что ты не Евгений Дебабов, а некто Ван Клиберн. Во–вторых, каким образом ты одновременно присутствовал на Ледораздельной и участвовал в конкурсе пианистов имени незабвенного Петра Ильина? Как удалось? И помни — раз оправдываешься, значит, виноват!
— Действительно, похож… Женя, вернешься на Большую землю, девушкам не отказывай в автографах.
В кают–компании разговоры протекают в более строгом русле, хотя и с многочисленными сугубо полярными отклонениями.
— Представьте, выходит «Идиот» в постановке Пырьева, Достоевский на советском экране — невероятно!.
