Наступили синие глубокие сумерки, разъяснило, крепкий морозец усилился, небо вызвездило. Однако наше невезение продолжается: сначала на развороте вырываем жесткий буксир, а затем на Перевалке едва не раздавили оставленный там балок. Кое–как отработали задним ходом, и теперь ползем в темноте от одной вехи к другой, надеясь, что все испытания позади. Неожиданно в свете фар возникает силуэт лыжника. Олег Павлович, наблюдавший наши метания со станции, ориентируясь по свету фар, решил выступить в качестве проводника. Расспрашиваем его о возможных трещинах, но наш проводник не заметил чего–либо серьезного. Кто–то припоминает, что в конце лета юго–западнее стационара (то есть там, где мы теперь примерно находимся) видел солидный ледниковый котел, да минует нас чаша сия… Чижов чего–либо подобного сейчас не встретил, но воспоминания такого рода в переполненной кабине трактора создают атмосферу нездорового веселья. Водитель каким–то образом через замерзшие стекла кабины в свете фар выдерживает движение вдоль лыжного следа, и все вместе мы на какой–то момент повисаем в невесомости при бросках трактора на ледяных буграх и высоких застругах. За очередным броском последовала знакомая мягкая просадка, после которой трактор продолжил свой бег.
Вот наконец и домик стационара Барьер Сомнений, наполовину утонувший в огромном сугробе, рядом неподвижные закутанные фигуры его обитателей. Заждались! Наспех обмениваемся первыми впечатлениями, пока один из зимовщиков не интересуется: «Что это вы, ребята, привезли?» Тракторный экипаж с удивлением уставился на перст указующий: пустая платформа от саней, поскольку груз где–то свалился по пути вместе с пострадавшим коробом! Взрыв проклятий предшествовал нашему возвращению для поисков потерянного груза. Вскоре отыскали его, а рядом с ним — провал в снежном мосту на том самом ледниковом котле, который мы вспоминали с Чижовым, и где произошла та самая мягкая просадка! Удивительное везение как на смертельные, практически безнадежные ситуации, так и на самые невероятные избавления от них! К этому нечего добавить!
В значительной мере наше повторное пребывание на Барьере Сомнений с Чижовым оказалось повторением первого. На этом фоне, однако, имел место ряд примечательных событий, которые нельзя не отметить. Из них самое значительное и радостное: сброс почты самолетом после полугодового перерыва. Чижов срочно решил сбегать на базу по такому поводу и вернулся вместе с Севой Энгельгардтом только 18 февраля. Я получил целых семнадцать писем, из дома и от знакомых, и на несколько дней стационар превратился в избу–читальню, когда наши мысли и воспоминания уносили нас далеко–далеко от нашей арктической повседневности, в попытке отогреть душу и сердце. Вечером все трое собираются за столом и предаются молчаливому чтению, создавая подобие семейного уюта, оставаясь наедине со своими мыслями, впечатлениями и воспоминаниями. Дом, далекий дом, населенный близкими и милыми людьми, словно становится ближе, и даже лютующая снаружи пурга при походах на метеоплощадку встречает нас, похоже, не так сурово.
