– Все еще сердишься? – Амор заставил себя улыбнуться. Он не позволит ей себя достать.
– Не льсти себе, Амор.
На своих длинных, сексуальных ножках, тех самых которые как он хорошо помнил когда-то обвивали его талию, она прошествовала вниз. Амор стряхнул этот образ и сфокусировался на настоящем.
Иветт остановилась рядом со своим боссом, может немного ближе чем было допустимо в их рабочих отношениях.
– Ты не на столько незабываемый.
Он знал, что таким и был, но ему не доставит никакого удовольствия доказывать это ей. Будет лучше позволить спящему льву – или львице – спать, прежде чем появятся когти.
Габриэль повернулся к двери самолета.
– Куин, Зейн, что вы там возитесь? Мы должны успеть до восхода солнца.
– Идем, – последовал ответ. Мгновение спустя, в дверях появился Зейн с двумя сумками в руке. – Багаж. Эй, Амор, не поможешь?
– Позволь мне, – вмешался Карл и потянулся к сумкам Зейна.
– Спасибо Карл.
Отделавшись от багажа, Зейн пожал Амору руку. Он на лысо состриг волосы, но несмотря на это, был чертовки красив. Поджарый и загорелый, одетый в выгоревшие джинсы и белую рубашку поло с длинным рукавом, Зейн выглядел вполне обычно. Но Амор знал лучше.
Зейн был так называемой "боевой машиной": быстрый, беспощадный и смертоносный. Он никогда бы не хотел встретится с его плохой стороной, не то, чтобы у Зейна была хорошая сторона.
– Рад тебя видеть, – сказал ему Амор. – Мне спокойнее, когда я знаю, что ты с нами.
Зейн изогнул губы в подобии улыбки, но это совсем не походило на улыбку.
– Все что угодно за хорошую драку. Габриэль редко позволяет мне действовать.
Искоса посмотрев на Габриэля Амор заметил, что Нью-Йоркский босс бросил на них раздраженный взгляд, его рот сжался в тонкую линию.
– И Зейн знает точно почему.
Для Амора это прозвучало как замечание. Казалось, что Зейн не обратил на это никакого внимания, как будто он был сделан из стали.
– Как в старые добрые времена.
– Я бы не сказал, что старые добрые времена были уж такими добрыми, – послышался голос Куина из самолета. Мгновение спустя показалась его макушка со светло-рыжеватыми волосами. У него была белая кожа, светло-карие глаза, и юношеская улыбка. Его возраст навсегда застыл на отметке немного за двадцать. Он расценил это как свободу вести себя на видимый возраст, хотя был гораздо старше двухсот лет.
– Может не для тебя, – сказал Зейн. – Но для нас с Амором все было достаточно интересно.
Амор только кивнул, не понимая какую именно из их многочисленных стычек его старый друг имел ввиду. Не то чтоб он называл их интересными. Ужасные, пожалуй, более подходящее слово. Большинство стычек с участием Зейна превращались в месиво крови и насилия.
