Паука это не испугало. Я только почувствовала, как в волосы вцепляются лапы маньяка.
Все, кто на поляне был занят чрезвычайно важными делами, мигом сменили объекты внимания. Теперь ими были я и паук на моей голове. Я бежала хаотично размахивая руками, вопя что есть мочи и не прекращая движения. Сначала я видела куда бежала. Потом мои глаза застлала тьма, но я продолжала бежать. Паук от такой встряски свалился мне на лицо. Орать я стала еще громче, пока маньяк лапами мне рот не закрыл. И хоть в голос орать перестала, мысленно продолжала это делать.
Бежала я, бежала, обзор закрыт — ничего не видно, по пути кому-то заехала по лицу, очень надеюсь, что не Авере. Крайней точкой стало дерево, в которое я врезалась. В этот момент по лицу начало стекать что-то теплое, перетекло на шею вместе с ошметками… В общем, глаза я решила не открывать. Упала и лежала. Я ведь говорила: кто-то из нас в этой битве проиграет. И это не я. Хотя тут как посмотреть. Сейчас я лежу вся в трупных останках паука. Это ведь надо будет как-то отмыть. Но сперва с этим надо будет дойти до дома! Короче, я лучше полежу.
Через мгновение крики и визги на поляне возобновились, но исходили они уже не от меня. Что, несомненно, радовало.
Интересно, конечно, одолели ли Петр Петрович с Патрикеевной шатена или нет, что случилось с волком и где носит инкуба с Фридриховной. Интерес интересом, а я лежу изгвазданная ошметками паука. Это вам не шатена поймать все-таки. Тут дело гораздо серьезнее. На меня ведь теперь его сородичи могут охоту открыть.
Ой, мама…
Раньше я об этом не подумала… Живо подскочила, стерла с себя лапы, кровь и все прочее крайне неприятное на ощупь, глаза разлепила…
Картина, правда, не изменилась. Волк вот только сидел теперь под деревом, наблюдая за всем из-под полуопущенных ресниц. Живой, это хорошо.
Правитель пытался сдернуть с себя мешок вместе с нависшим на нем грузом в виде Патрикеевны, Петр Петрович не знал, что делать: хватать Патрикеевну или помогать держать мешок. Авера оставила волка-бедолагу и пошла ко мне. Лекарь из нее, прямо сказать, не очень.
Авера шла, волк лежал, я стояла, — и все бы продолжалось именно так, если бы не приглушенный, но от этого не менее грозный крик:
— А ну быстро прекратить бедлам!
Все начали озираться по сторонам в поисках крикуна, Патрикеевна потеряла бдительность и шатен сдернул ее с себя вместе с мешком.
Выглядел он… Не лучшим образом. Шатенистая шевелюра больше напоминала воронье гнездо, лицо красное то ли от гнева, то ли отчего-то еще, глаза бешеные…
