И резко сменил тему:
— Ты как, проголодался?
Александр, чей желудок уже благополучно справился с легким перекусом и теперь готов был к следующей порции, согласно кивнул.
— Вот и хорошо, — оживился Харви. — Здесь рядом речушка. Я дам тебе свою запасную одежду, пойдешь и как следует вымоешься. Мы приглашены обедать у очага семейства Серизэ, а по такому случаю надо не пожалеть мыла: Кстати, это его жена и дочь, Клеменс и Манди, вчера приходили поухаживать за тобой, а сам Арнауд позаботился о твоем коне.
У Александра осталось туманное воспоминание о маленькой и весьма уверенной в себе женщине, чье лицо выражало заботу и легкую усмешку, и о ясноглазой девочке с пушистой бронзово-каштановой косой.
Заведя Александра в шатер и, выбирая сменную одежду, Харви сказал:
— Мы с Арнаудом почти всегда сражаемся на пару. На ристалище он пока что не достиг больших успехов, но немногим удавалось пробить его защиту. А его жена, — прибавил Харви и чуть покачал головой, как будто сожалея, — дочь Томаса Фитц-Парнелла Стаффорда.
— Вот как? — насторожился Александр. — Стаффорд и его сын — покровители Кранвелльского монастыря.
Харви воззрился на него недоверчиво.
— Томас Стаффорд — покровитель монахов? А свиньи, случайно, еще летать не стали?
— Да ерунда все это. Благочестия и щедрости не больше, чем у нашего Реджинальда, просто пытается создать видимость, хотя на самом деле… Положение обязывает. Никаких обетов он не принимал, отсыпал Кранвеллу серебра — и то половина монет оказалась подрезанной.
— В это я охотно верю. Сомневаюсь, что у Фитц-Парнелла щедрости хоть на мизинец.
— А что его дочь делает на турнирной круговерти? — полюбопытствовал Александр.
Харви наконец раскопал среди разбросанных вещей небольшой льняной мешочек, стянутый шнурком.
— Она влюбилась в Арнауда де Серизэ, бедного рыцаря, незадолго до того нанятого отцом, и сбежала с ним, вместо того чтобы выйти замуж за подысканного отцом жениха. В свое время это вызвало шумный скандал, но ты вряд ли помнишь: ты тогда еще был совсем мальчишкой.
— И в самом деле не помню.
— Арнауд принял меня под крыло, когда я впервые попал на турнир, — щенка, стремящегося стать победителем, щенка, у которого мечтаний было куда больше, чем здравого смысла. С тех пор мы прикрываем спину друг другу, разделяем триумфы и неудачи, которых, надо признать, больше. Вот, здесь чистая рубашка и белье. — Харви сунул мешочек в руки брату, порылся еще и извлек на свет поношенную, но достаточно чистую тунику из серовато-зеленой шерсти. — Вот, возьми пока это. Доберемся до города — раздобудем тряпок для одежды. — Харви сунул тунику в тот же мешочек и добавил кожаную флягу с жидким мылом. — Давай, отправляйся на речку.
