Менерта не раз подозревали в работе на германские спецслужбы, но никаких доказательств этому найдено не было.
Зорге могло интересовать мнение Менерта как политического аналитика. Добавлю, что в Калининградском университете действует Европейский институт Клауса Менерта, как видного русиста.
Зорге много времени проводил в ресторанах с собутыльниками из числа членов немецкой колонии и прочими "нужными людьми". Пил Рихард неумеренно, порой дело доходило до потасовок. Да и по части женского пола была такая же неумеренность. Потом полиция подсчитала, что Зорге имел в Токио интимные отношения не менее чем с 40 женщинами, не считая гейш и обычных проституток. Впрочем, репутация пьяницы и бабника заодно служила неплохой маскировкой. Японской контрразведке очень трудно было подумать, что такой человек может быть резидентом иностранной разведки. Уж очень облик Зорге не вязался с традиционным обликом разведчика. По выражению одного американского историка, "женщин всегда влекло к Зорге, как мотыльков на огонь".
Генерал Уиллоуби утверждал, что у Зорге "в выражении глаз и линии рта сквозили надменность и жестокость. Он был горд и властен, сильно любил и горячо восхищался теми, чьей дружбы искал, но был безжалостен к остальным и откровенно ненавидим ими. Многие его японские коллеги по печати видели в нем типичного головореза, высокомерного нациста и избегали его. Он был горячий человек, любивший сильно выпить и привыкший часто менять своих любовниц. Известно, что за годы службы в Токио он находился в интимных отношениях примерно с 30 женщинами… И все же, несмотря на увлечение женщинами, запойное пьянство и тяжелый характер, он ни разу не выдал себя". В докладе ГРУ, подготовленным М.И. Сироткиным, слова американского генерала названы "довольно образной и меткой характеристикой", причем утверждается, что это — "свидетельство того, что "Рамзай" сумел полностью вжиться в образ своего "второго я", надежно прикрывшись обликом высокомерного головореза-нациста… Образ жизни "Рамзая", вся система его взаимоотношений со знакомыми, коллегами, друзьями, несдержанность, высокомерие и т. п. позволяли безошибочно причислить его к разряду разнузданных представителей "высшей расы", для которых не существует обветшалых границ морали и нравственности. В атом смысле "Рамзай" добился большой удачи, надежно обеспечив себе соответствующую репутацию, вводившую в заблуждение и гестапо, и японскую контрразведку".
