Поразмыслив, Сидоров решил пойти на дружескую вечеринку, тем более что первые минуты неловкости пройдут, а дальнейшее общение сулит массу интересного. А не понравится, так побудет часок для приличия и удалится. И потом, знакомства для торгового агента лишними не бывают. Приняв решение, Григорий с легким сердцем отправился знакомиться с городом.
Он прошел мимо кирхи, мимо великолепного здания драматического театра, краеведческого музея и библиотеки Русского географического общества и оказался на набережной у памятника императору Александру III. К полудню туман с Ангары словно уплыл вниз по течению. Григорий застал лишь его расплывшийся хвост у левого берега. В остатках тумана раздавались резвые трели железнодорожного хозяйства, оттуда же, видимо, несло паровозным дымом, который ветром, а может быть и туманом, забрасывало на правый берег.
По мере того как туман уплывал, очищалось и пространство. Сияла река. Великолепная чугунная ограда обрамляла памятник. Особая гармония была присуща обыкновенным столбам-фонарям и даже полицейской будке. Все, до чего дотрагивался щедрый солнечный луч, оживало, казалось свежим и блестящим.
Установленная лицом на восток статуя царя возвышалась на солидном постаменте. В форме казачьего войска памятник монарху поставили в знак уважения и признательности за Транссибирскую магистраль, проект которой он подписал, начал воплощать и тем самым окончательно утвердил деятельное присутствие Российской империи на Дальнем Востоке.
Григорий впервые видел памятник царю. Он долго бродил вокруг него, наслаждаясь утренним спокойствием разбитого здесь сада.
Он наблюдал смену караула у резиденции генерал-губернатора, расположенной неподалеку. По едва заметной тропинке спустился к самой воде и, как мальчишка, кидал в воду плоскую гальку, высчитывая количество подскоков. Под ярким утренним светом можно было рассмотреть каждый камешек на дне реки. Ангара была необычайной голубизны, без малейшей морщинки волн. Неторопливо и даже как-то лениво неслась она за сотни километров – к Енисею.
Григорий еще долго бродил по Иркутску, любуясь его красотами, и в один момент почувствовал, что наступило облегчение от дум, от дорожной усталости, от всего-всего. Такое бывает после короткого ливня в знойный день, когда воздух напоен озоном и запахом зелени. На душе стало покойно и светло.
Он брел по набережной в сторону понтонного моста, который соединял оба берега. Вверх по Ангаре шли суда с прямоугольными бортами, похожие на большие утюги из дерева, груженные с верхом; вниз по течению «прочапали», молотя колесами, паровые корабли. На берегу он заметил целую вереницу деревянных складов, штабелей из леса. Река жила. Сидоров поймал себя на мысли, что все увиденное ему нравится, что он мог бы, сложись так обстоятельства, тоже работать на этой чудесной реке и жить в этом солнечном широком городе.
