Все за столом были уверены, что «первый» приехал вовсе не за советом, как спасти план, а снимать директора.
– Вы со старателями поговорите, – послышался звонкий голос с противоположного края стола, там сидела загорелая курносая женщина лет тридцати. Бежевая косынка, завязанная сзади, почти слившись с цветом загара, прикрывала большую часть лба, из-под которого смотрели игривые глаза. – Пусть в заначках пошуршат, кое-что и соберется.
– Нормировщица, Островская Катерина, – представил ее Любимцев.
– Степан узнает, он ей пошуршит где надо, – тыкнул моторист Костя Ермолин на ухо бульдозеристу Диме Остапенко.
– О-о-й! – услыхав, пропела Катерина. – Это еще кто кому чего нашуршит.
Клешнин понимал, что люди ждут от него чудесных слов, после которых все изменится, но у него не было таких слов, и завтра он ничего изменить не мог. Он опять вспомнил слова первого секретаря обкома, что «министерству нужно золото, а нам с вами и золото, и развитие территории. Будь их воля, оставили бы одних старателей».
«Где-то там заваривается большая драка, – думал Клешнин, оглядывая людей, – но какое им дело до высотной кутерьмы? Их жизнь наматывается на колесо времени, ради чего крутится это колесо?»
– Я не привез быстрого лекарства. – Клешнин встал. Только что он добродушно посмеивался над едкими репликами, почти расслабленно участвуя в разговоре, а сейчас стоял, опершись сжатыми кулаками о стол, глаза затвердели, вертикальная морщинка прочертила лоб. Никто и не заметил, сколь быстро произошло перевоплощение, только все разом притихли. – Вы должны помочь. – Клешнин говорил отрывисто, тихим голосом, будто объявлял о тайном сговоре. – Надо обязательно выполнить объемы по промывке, даже если придется мыть пустые объемы. Только выполнив их, мы заставим считаться с собой.
Клешнин замолчал. У стола опять стоял спокойный человек с умными, все подмечающими глазами, морщинка на лбу разгладилась, движения стали мягкими и плавными. Он начал прощаться.
Последней подошла Катерина. Он с интересом разглядывал эту замечательную своей крепостью молодую женщину, которая как раз вступала в тот возраст зрелости, когда нравится всем. В глазах Катерины блуждала чертовщинка, делавшая ее опасной для любого мужчины. Она сама протянула руку Клешнину и, улыбаясь, сказала, понизив голос:
– А директора нашего мы в обиду не дадим, вы лучше его «бывшую» в другое место пристройте.
Клешнин несколько секунд размышлял и наконец ответил согласной улыбкой.
