– Ты говоришь о том, чего не понимаешь, – возразил Егор.
– По-твоему, я не читаю газет, не сижу на собраниях, не смотрю телевизор?
– А я тебе повторяю: ничего я не придумываю. Бывает, промолчу, каюсь, но таковы правила игры.
– Вот именно, ты же не напишешь, как твой передовик, надравшись в зюзю, скакал по деревне верхом на корове.
– Зачем человека выставлять на посмешище?
– Для правды, дорогой, для полноты восприятия. Интересно же, как проводят досуг сельские передовики. Я вот слышала, будто наши партийные начальники по ночам в бассейне с девками плавают, в школе олимпийского резерва. Заплывы дружбы у них с резервистками.
– Хочешь и об этом почитать? – рассмеялся Егор.
Они помолчали. Егор прикурил сигарету:
– Ты, кажется, успокаиваешь меня, зачем? Когда не чувствуешь твердости под ногами, слова не помогут, даже если их говоришь ты. А впрочем… – Егор улыбнулся, подперев голову ладонью. – Все это ерунда. – Он постарался придать разговору легкость. – Нечего скулить. Жизнь продолжается, и она удивительна, потому что напротив меня сидит самая прекрасная женщина на свете. Ей-богу, не вру.
– Успокойся, – сказала Лида, внешне не реагируя ни на слова, ни на изменившийся тон. – Ты не дрова пилишь, не булки печешь. Все делают свое дело. Ты тоже. Успокойся, – повторила она, – и оставайся собой. Таким ты мне больше нравишься.
– А вот это неблагоразумно, – дурашливо покачал головой Егор.
– От мужского благоразумия тошнит, – поморщилась Лида.
– А я-то думал, женщины признают наше неблагоразумие, только когда ради них совершают глупости.
– Каждой глупости, как овощу, свой срок и место. – Лида беспечно улыбнулась. – Давай-ка выпьем за твои неблагоразумные выходки, не теряй независимости и помни, что учиться не подчиняться и не учиться подчиняться – вещи разные.
– Ничего себе, сформулировала! – Егор восхищенно всмотрелся в ее сразу позеленевшие глаза. Лида была чертовски хороша, исчезла ее обычная прохладность, отпугивающая любителей легкой наживы. В который раз он пожалел, что Бог не наградил его талантом художника. Ему очень хотелось передать, как казалось, только им подмеченную неуловимую связь ее лица с портретами кисти сразу нескольких великих живописцев, словно каждый стремился вдохнуть в один оригинал свое чувство красоты. Нет, другой такой женщины не сыскать.
– А тебе не приходило в голову, что для одной глупости время уже наступает? – рассеянно спросила она, вспоминая свои бесстыжие выходки вчерашним вечером.
