— Дня через три привезли Тайоту. От нее тоже остались рожки да ножки. Потом злополучный Джип. Почти месяц прошел. Они даже и не догадывались о моем присутствии. Ну, больше я терпеть не мог. Надо было что-то делать. Решил я больше не хорониться, а дать о себе знать. Стал в открытую гулять по улицам, благо оттепель началась, и снега стали таять. И вот встретил я как-то Нину Кузьминичну на улице и предложил пройтись. А она из поселкового магазина шла с авоськой полной консервных банок. Пошли мы, прогуливаясь к озеру, и я дурачком прикинулся. Вроде, как и не знаю ни о чем.
— Зачем это вы, — говорю, — соседушка бытовку на пожарном проезде поставили? Ведь он вам не принадлежит. Это для других нужд было по проекту оставлено, — начал я. — У меня все ваши экзерсисы вот здесь хранятся, — и фотоаппаратом перед ней помахал. А она как вспыхнет! Вся кровь к лицу прилила, и шёпотом мне отвечает… — А не хотите, господин Голубев мне вашу дачу продать? Я хорошо заплачу. Раза в два дороже, чем она стоит.
Ну, тут уж мои подозрения подтвердились. Вот уж на кого подумать не мог, так на неё. Она ж у нас член поселкового совета. Вся положительная, вся из себя. — Нет говорю. Дачу я вам не продам, а вас на чистую воду выведу…
А в это время Антон в отличие от своих друзей, сидел на отшибе, рядом с милиционером. Он с грустью поглядывал на фотоаппарат и то прятал его в целлофановый пакет, то снова доставал. Наконец, решившись, Рыжий подошел к председателю садового товарищества и протянул ему фотоаппарат.
— Вот! — просто сказал он и вложил фотик в руки Голубева.
— А-а-а! Вот он, голубчик! — улыбнулся пенсионер. — Ты меня, можно сказать, чуть на тот свет не отправил. А с другой стороны… Благодаря тебе все и выяснилось… Антон! Ты вот что… Забирай его себе! Чего я с ним делать буду? На компьютере я работать не умею. А тут так все сложно… Я лучше по-старому. Куплю, если что, пленку и сфотографирую что нужно. Бери, бери! Мне чтобы в этой технике разобраться — лет десять нужно. Доживу ли? И маме твоей спасибо. Ведь если бы не она, махал бы я теперь вам с небес ручкой.
У Антона вспыхнули от радости глаза и, смущаясь, он прошептал. — Спасибо. — Потом резко вскочил, бросился к матери и уткнулся ей в плечо. Та обняла сына и прижала к себе.
— А дальше? Дальше то, что было? — снова зашумели дачники, требуя продолжения истории.
— А дальше, считай, ничего больше и не было. Размахнулась она со всего размаха и ударила меня банками по лицу. Фотоаппарат отлетел, а больше я ничего и не помню, — и Голубев устало оглядел лица соседей.
