Он не поцеловал ее руку.
– Люблю подурачиться, я уже говорила вам. Я еще ребенок в душе. – Саманта снова стала самой собой. – Но я и не подумала бы очаровывать маркиза, будь он даже сказочно красив, высок и строен, как, например, Габриэль. И на всю эту красоту я тоже не променяю свою свободу. – Саманта повела рукой в сторону бальной залы.
– Вы так дорожите вашей свободой? – спросил мистер Уэйд.
– Да, – ответила Саманта. – Вас не удивляет, что я, в моем возрасте, все еще не замужем? Да потому, что я приняла решение никогда не выходить замуж.
– Ах вот как! – сказал он. Улыбка на сей раз спряталась где-то глубоко в го глазах. Никто бы ее, наверно, и не разглядел. – Очевидно, вы пережили какое-то тяжелое разочарование?
На лице Саманты выразилось удивление. Все знакомые мужчины обычно говорили ей, что она самая веселая и счастливая девушка из всех их знакомых.
– Да, вы отгадали, – ответила она. – Но это было давно. Теперь все забылось.
– Если не считать, что это разрушило вашу жизнь. – О нет, это не так! – поспешила заверить его Саманта. – Какие странные вещи вы говорите!
– Я приношу извинения, – сказал мистер Хартли, и улыбка более отчетливо засветилась в его глазах. – Не пройти ли нам в мой рабочий кабинет? Я попрошу подать нам туда чай. На самом деле это, конечно, кабинет маркиза, но я пользуюсь им, если я здесь, а его нет дома.
Друзья понимают друг друга, подумала Саманта. Он заметил то, что еще никто не замечал. Он понял то, что даже она сама не понимала – или не хотела признать, что понимает. Что жизнь ее разрушена. И она позволила ему приобрести над ней такую власть?
– Спасибо, – сказала она. – Чаю я выпью с удовольствием.
Он был рад, что догадался предложить ей чай в своем кабинете, а не в гостиной. Гостиная слишком холодна и безлика, если не устраивается большой прием. К тому же в кабинете он проводит больше всего времени, когда находится дома и не в своих личных покоях. Уютная комната и не такая уж маленькая, в ней много книг и его любимых вещей. И она не слишком прибрана, потому что горничным запрещено убирать с места его книги, особенно если они раскрыты на какой-то странице. Хартли усадил Саманту в удобное старинное кресло по одну сторону камина – слуги немедленно, как только он входил в дом, разжигали его – и сам сел в такое же кресло по другую сторону. Отец когда-то хотел выбросить эти кресла, посчитав, что они совершенно не соответствуют роскошной обстановке «Аббатства», а Хартли поставил их в свой кабинет и знал, что никогда с ними не расстанется.
