* * *
Оставьте мое ухо в покое, - попросил Конин, чувствуя, как напрягаются мышцы. В студенческом кафе было почти пусто и никто не смотрел в их сторону. - Ну ты, законченный круглый добряк! Каша рассыпчатая! Ты мне еще будешь указывать? - "шутник" растопырил пальцы и полез пятерней в лицо. Иван отвел руку парня. Ему почему-то сделалось весело. Не поднимаясь, он взял "шутника" под мышки и усадил на стол к пирожкам. Парень наотмашь ударил, но попал запястьем в ребро ладони, подставленной Кониным, и заскрипел зубами от боли. - Думаешь справился? - шипел он. - Ты еще не знаешь меня! - А ты себя знаешь? - Знаю. Испытывал и с другими сравнивал! - Ну и как? - Плохо! - неожиданно признался "шутник". - Самое простое дается с трудом. Но от того, что обделила природа, еще больше хочу переплюнуть счастливчиков! Мой девиз - "Вперед и только вперед!" Главное не упустить подходящий момент. Готов тысячу раз начинать сначала. Веришь, что я своего добьюсь? - Ну конечно, - спокойно сказал Иван и потянулся к пакету. - Можно попробовать? - К чертям пирожки! - Напрасно, - заметил Конин. Он уже взял один и похрустывал корочкой. Они достойны внимания. А начинка, скажу тебе, - пальчики оближешь! улыбаясь, он смотрел в глаза парню и думал: "Признается в бездарности значит не все потеряно". - У тебя в жизни не было порядочной привязанности. Я угадал? -Мне это ни к чему, - "шутник" машинально взял пирожок, сунул в рот. Бородавка на щеке заплясала. - Правда вкусно? - Дерьмо! - огрызок полетел в урну. - Ловко у тебя получается, - похвалил Конин. - Смеешься? Посмотри на себя! - Каждый день смотрю. А что, с непривычки жутко? Парень расхохотался. - Да нет... Вообще-то терпимо! - Как? Только терпимо?! - Иван ощутил подъем. Он вскочил с кресла, забегал возле стола. - Что ты смыслишь, младенец! Взгляни на эту роскошную шею, на этот неподражаемый чуб! Где ты еще такое мог видеть? Я создан для обожания! Я не из тех, кто сгинет в бесследности! Я воздвигну себе пирамиду... Такую, чтоб и Хеопс позавидовал! Ради этого я даже готов... похудеть! Не веришь? - распаляя себя, Конин носился возле стола. Лицо раскраснелось. В голосе - звон. В глазах - молнии. Рыжий чубчик - торчком. - Не веришь? - продолжал он. - Настанет день и обалдевшие от восторга вы будете бегать за мной табунами. Я всех вас заворожу. А когда моя слава достигнет небес... я возьму и начну тяготиться ею. Одни будут думать, - манерничаю. Другие примут это за здоровое отвращение к блеску. Но мало кому придет в голову, что тяготение - это новая стадия наслаждения славой. Она - как пальмовый плод: сначала в нем делают дырочку, чтобы испить терпкий сок, а затем выворачивают наизнанку, чтобы полакомиться нежной мякотью. Что ни говори, приятно умирать сознавая, что ты всех обскакал и теперь, испуская дух, извиваешься на виду у людей! Икая от хохота, парень корчился на столе, дрыгал ногами, стонал, не выхвати Конин пакет, он улегся бы на пирожки. - Возрадуйся, отрок! - глаголил Иван. - Я сейчас окажу тебе честь! Дай руку. Я посвящу тебя в рыцари "Ордена привязанности!" - на мгновение он придержал в ладони холодную руку "отрока" и, когда миновала последняя фаза обычного для него мучительного "прикосновения", уверенный, что "шутник" в самом деле уже посвящен в этот "орден", Иван распрощался: "До встречи у пирамиды!" Этот спектакль и это прикосновение его совершенно опустошили. - Постой! - молил парень. - Кто ты? Мне кажется, я тебя знаю всю жизнь. Побудь со мною еще. Хоть чуть-чуть! Извини - сказал Ваня... Парень уже смотрел сквозь него.
