— Кто? — недоверчиво переспросила Катя. — Лавр? Прямо вот так вот просит?
— Да, друзья мои, просит, — вмешался гастролер. — И очень настойчиво. Ваш родственник и друг хочет передать вам что-то важное. Послезавтра в одиннадцать вечера я хотел бы встретиться с вами. Если это возможно, в мастерской Ильи.
— А почему в моей мастерской? — вскинулся художник.
— Так хочет Лавр, — магистр многозначительно посмотрел на надувшегося парня и, развернувшись, двинулся назад, в гостиницу.
— Да ладно тебе, Илюш. — Вика принялась теребить друга. — Ты что? К Лавру ревнуешь? Он же мертвый!
— Да не к Лавру, а к этому деятелю, — кивнул художник на удаляющуюся спину магистра. — Думаешь, я не понимаю, с чего это вдруг он затеял какой-то сеанс?
— Он же сказал — Лавр попросил! — проговорила Катерина.
— Знаю я эти штучки! Увидел на улице хорошенькую девочку, решил познакомиться. Но просто так подойти он не может. Как же, мировая знаменитость! Навел о тебе, Вик, справки, узнал про Лавра, и вот тебе, пожалуйста, — маг и волшебник! Вот увидишь, — дернул он щекой, — после сеанса Лавр заявит, что желает проводить тебя домой, а магистр в качестве посредника вашего общения потащится вместе с ним.
Глядя на разошедшегося Илью, Вика не успокаивала друга. Она молчала и лишь загадочно улыбалась, польщенная вниманием мужчин к своей персоне.
Англия, 1905 год
Подняв крышку коробки, секретарь оглядел многочисленные записные книжки, путевые дневники и тетради с заметками, от начала до конца исписанные твердым ровным почерком сэра Артура. Это был другой Конан Дойль, совсем не тот, что уехал на новеньком авто от больной жены на свидание с мисс Леки. Этот Артур, которого мысленно видел перед собой Альфред Вуд, был лучше, чище и, конечно же, моложе на половину жизни. Он был героем его ненаписанного романа.
Вынув верхнюю тетрадь в сафьяновом переплете, секретарь раскрыл ее на первой странице и, углубившись в чтение, сразу же увидел порт Ливерпуля. Там было людно. На особом, только им понятном сленге перекрикивались докеры, среди тележек с багажом сновали пассажиры, благословляемые провожающими. Морский бриз трепал паруса стоящих на рейде кораблей, собирающихся в самое ближайшее время отчалить в разные концы света. На палубе грузопассажирского лайнера «Маюмба» можно было рассмотреть рослого, шести футов и двух дюймов, типичного викторианского джентльмена с прямой осанкой, волнистыми волосами цвета соломы, зачесанными на левую сторону и приглаженными маслом. Его широкое серьезное лицо, главным украшением которого являлись роскошные, изящно подкрученные при помощи воска пшеничные усы, казалось бесстрастным. Было трудно заподозрить в юноше мечтателя, хотя в душе молодого человека все так и пело от близости приключений.
