Евроремонт | страница 47
У светофора таксист закурил.
– А чего это тебе в Париж?
– Эйфелеву башню хочу посмотреть, – объяснил Уваров.
Таксист коротко стрельнул глазами, на всякий случай запоминая лицо:
– А тебе зачем?
– Так, – ответил Уваров. – Посмотреть!
– А-а…
Пересекли кольцевую.
– И что, башня эта… выше Останкинской? – спросил таксист.
– Почему выше, – ответил Уваров. – Ниже гораздо.
– Во-от…
У шлагбаума возле Бреста к машине подошел молодой человек в фуражке, козырнул и попросил предъявить. Уваров предъявил читательский билет Ленинской библиотеки, а таксист – водительские права.
Молодой человек в фуражке очень удивился и попросил написать ему на память: куда это они едут?
Уваров написал: “Еду в Париж”, а в графе “Цель поездки” – “посмотреть на Эйфелеву башню”.
Таксист написал: “Везу Уварова”.
Молодой человек в фуражке все это прочел и спросил:
– А меня возьмете?
– Ну садись, – разрешил таксист.
– Я мигом, – сказал молодой человек, сбегал на пост, поднял шлагбаум и оставил записку: “Уехал в Париж с Уваровым. Не волнуйтесь”.
– Может, опустить шлагбаум-то? – спросил у него таксист, когда отъехали на пол-Польши.
– Да черт с ним, пускай торчит, – ответил молодой человек и выбросил фуражку в окно.
Без фуражки его звали Федя. Он был юн, веснушчат и радостно озирался по сторонам. Таксист велел ему называть себя просто: Никодим Петрович Мальцев.
По просьбе Феди сделали небольшой крюк и заехали в Австрию за пивом. В Венском лесу метким выстрелом через окно Федя уложил оленя. Никодим Петрович начистил Феде рыло, и, отпилив на память рога, они покатили дальше.
На заправке Уваров вышел размять ноги и вдыхал-выдыхал шальной воздух свободы, пока блондинка на кассе заливала Никодиму Петровичу полный бак. Федя прижимался к стеклу веснушками и строил ей глазки.
Уваров дал блондинке розовый червонец с Лениным.
В Берне Федя предложил возложить красные гвоздики к дому, где покончил с собой профессор Плейшнер. Пугая аборигенов автомобилем “Волга”, они до ночи колесили по городу, но дома с цветком так и не нашли, и до самого Парижа Федя ехал расстроенный.
В Париж приехали весной. Оставив Уварова у Эйфелевой башни, Никодим Петрович поехал искать профсоюз парижских таксистов, чтобы поделиться с ними своим опытом. Федя, запертый после оленя на заднем сиденье, канючил и просился дать ему погулять по местам расстрела парижских коммунаров, а потом исчез – вместе с рогами и гвоздиками.
Искать Федю было трудно, потому что все улицы назывались как-то не по-русски, но ближе к вечеру таксист его нашел – у дома с красным фонарем у входа. Федя был с рогами, но без гвоздик. На вопрос, где был, что делал и куда возложил гвоздики, Федя только улыбался и краснел.
