Евроремонт | страница 21
Ах, Шаркун, Шаркун! Вспоминая о нем, я всегда переживаю странное чувство приязни к человеку, вполне, впрочем, простительное моему сентиментальному возрасту.
Конечно, ничто человеческое не было ему чуждо – увы, он тоже не любил тараканов, жаловался своей прыщавой дочке, что мы его замучили, и все время пытался кого-нибудь прихлопнуть. Но дочка, хотя и обещала нас куда-то вывести, обещания своего не выполнила (так и живем где жили, без новых впечатлений), а погибнуть от руки Шаркуна мог только закоренелый самоубийца. Он носил на носу стекляшки, без которых не видел дальше носа, а когда терял их, мы могли вообще столоваться с ним из одной тарелки. Милое было время, что говорить!
Но я опять отвлекся.
Вскоре после начала семеновского террора случилось важное. Братья Геннадий и Никодим, чуть не погибнув во время утренней пробежки, успели улизнуть от семеновского тапка – и с перепугу сочинили исторический документ, известный как “Воззвание из-под плинтуса”. В нем братья обличали Семенова и призывали тараканов к единству.
Увы, тараканы и в самом деле очень разобщены – отчасти из-за того, что венцом творения считают не таракана вообще (как идею в развитии), а каждый сам себя, отчасти же по неуравновешенности натуры и привычке питаться каждый своей, отдельно взятой крошкой.
Один раз, впрочем, нам уже пытались привить коллективизм. Было это задолго до Семенова, в эпоху Большой Тетки. Эпоха была смутная, а Тетка – коварная: она специально оставляла на клеенке лужи портвейна и закуску, а сама уходила со своим мужиком за стенку, из-за которой потом полночи доносились песни и отвратительный смех.
Тайный смысл этого смеха дошел до нас не сразу, но когда от рези в животе начали околевать тараканы самого цветущего здоровья; когда жившие в ванной стали терять координацию, срываться со стен и тонуть в корытах с мыльной водой; когда, наконец, начали рождаться таракашки с нечетным количеством лапок – тогда только замысел Большой Тетки открылся во всей черноте: Тетка, в тайном сговоре со своим мужиком, хотела споить наш целомудренный, наивный, доверчивый народ.
Едва слух о заговоре пронесся по щелям, простой таракан по имени Григорий Зашкафный ушел от жены, пошел в народ, развил там агитацию и всех перебудил. Не прошло и двух ночей, как он добился созыва Первого всетараканьего съезда.
Повестка ночи была самолично разнесена им по щелям и звучала так:
п. 7. Наблюдение за столом в дообеденное время.
