Пораженная так же, как и Леве тем, что его заклинание сработало, Берта барахталась в паутине тонких нитей, удерживающих ее в плену.
— Что ты сделал? — взвизгнула она.
Леве торжествующе шагнул вперед, с улыбкой глядя на паутину магических нитей.
— Я пытался сказать тебе, что вырос воином с сумасшедшими силами. Хмм… или безумными?
Могущественная горгулья попыталась выпустить пламя, только чтобы обнаружить, что путы, удерживающие ее, еще и подавляют ее магию.
Да. Вперед, Леве.
— Отпусти меня, — прорычала Берта.
— Нет, пока не выслушаешь меня.
Серые глаза дымились обещанием смерти.
— Ты заплатишь за это.
— Правда?
Леве преувеличенно взволнованно вздохнул, ощущая себя всемогущим рядом с беспомощной матерью. Эй, кто знает, сколько это продлится? Он должен насладиться, пока есть возможность.
— Горгульи повторяют одни и те же угрозы. Вам реально стоит задуматься о том, чтобы нанять вампира для того, чтоб он написал вам новые. Они настоящие эксперты в плане устрашения врагов.
— Конечно, ты восхищаешься своими новыми повелителями, — выплюнула Берта. — Думать, что мой собственный сын стал холуем пиявок. Этого ли недостаточно, чтобы разбить материнское сердце.
— Холуем? Я не служу ни одному демону. — Леве выпятил грудь. — Воистину, меня почитают как героя.
— Вот только герой маловат, — насмехалась его мать. — Какой был, такой и остался.
Он двинулся вперед, отказываясь показывать, что слова больно ударили по его нервам.
Он больше не старый Леве, стыдящийся размеров своего тела. Он гигант среди демонов, несмотря на свой рост.
Он поднял руки.
— Это мы еще посмотрим.
— Что ты делаешь? — Беспокойство искривило уродливые черты. — Не подходи.
— Испугалась, своего жалкого, бесхребетного сына, маман?
— Я устала от этой игры.
Он взмахнул своими крыльями, возгордившись, когда они на свету замерцали всеми оттенками алого и золотого.
— Тогда положи ей конец.
Она прижалась к стене, ее глаза расширились, когда Леве встал прямо напротив нее. Почему? Она по-настоящему боится его сомнительной магии?
Это… вряд ли. Это должно быть, что-то другое. Но что?
Его смутные мысли резко оборвал взгляд, брошенный на него матерью с высоты ее роста.
— Прекрати это, Леве.
Он застыл, его живот скрутило от боли.
— Mon dieu.
— Что?
— Это впервые я услышал, как ты произносишь мое имя.
Она срыгнула, пытаясь скрыть свою озабоченность за привычным презрением.
— Ты же не собираешься распустить нюни, а? Лучше убей меня, только не заставляй выслушивать свои рыдания.
