7. - Ты не болен? - спросила хозяйка хозяина. - А что такое? - Соседка интересовалась: "Что с вашим мужем? Идет по улице с кошкой, а сам про себя - "Бу-бу-бу, бу-бу-бу... - не случилось ли, не дай бог, с ним чего?" - Понимаешь... кошки - это особая цивилизация... Вроде инопланетян. И они любят общаться - Сам ты инопланетянин! Пожалуйста, не позорь меня перед соседями. Она помнила, что в молодости Игорь Борисович трогательно поджимал губы, видимо, полагая, что они выдают "мягкотелость". Он был тогда одержим "гармонической личностью" и этим отличался от всех. Несмотря на поджатые губы, вместе с обычным мужским эгоизмом, она разглядела в нем редкое свойство... - "порядочность". Он был, как любил говарить, "чернорабочим преподавательского цеха" - без званий, блеска и перспектив. Единственным талантом его была доброта, а главной чертой отвращение к суете, которое многими воспринималось как лень. Подвизался он в захудалом вузе на кафедре социально-экономического цикла. Предметы на кафедре мало имели общего с настоящей наукой, но, как "основополагающие", значили даже больше, чем - специальные. Ирина была настоящим чертенком: могла подойти и "влепить" поцелуй, неожиданно шлепнуть, наговорить кучу нежностей и обнять с такой страстью, что глаза вылезали на лоб. Но малыш понимал: она в доме самая слабая и нуждается в его дружбе. Если девочка долго засиживалась за учебниками, он забирался на стол, тыкался носиком девочке в щеку, укладывался под настольною лампою на тетради и книги, дескать, теперь моя очередь тут заниматься, и затягивал свой "Псалом Мира". Малыш чувствовал, Ольга Сергеевна с радостью встречала Кошко после работы. И он отвечал ей тем же... Но затем власть над людьми забирала "враждебная сила", делая их глухими и нетерпимыми. У малыша было сильно развито чувство опасности: люди чересчур мало спали, и от этого в каждом из них поселялись "собаки усталости", которые только и ждали удобного случая всех растерзать. Когда Леопольду однажды достался кусочек мышонка, он понял, что это безумно вкусно, несравнимо вкуснее того, что бросали от мясорубки. Он долго облизывался, мечтая о новом кусочке. Однако с тех пор, как в его мозгу поселилась "свирепая пасть", котенок стал сам представлять себя этим кусочком. То было настоящим безумием. По-своему он уважал человечество, но не мог отрешиться от опасений. Давно, еще будучи просто младенцем, он думал, что люди ему только снятся. Теперь с каждым днем росло убеждение, что в жизни своей он еще не встречал совершенно проснувшегося существа... То были не очень серьезные мысли. Но думать так все-таки было спокойней, чем помнить только о страшном. Больше других он боялся за Ольгу Сергеевну. Временами на нее находило такое "спокойствие", что всем становилось понятно: сейчас будет взрыв. В этих случаях чаще всего доставалось Ирине. Взрослые дети меньше нуждаются в ласке, и нерастраченная материнская нежность, как несдоенное молочко, портит характер. Девочка отвечала на крики родительницы визгом "человеческого котенка" и за это малыш прощал ее страстные выходки и жалел, когда она плакала от боли в висках. Было что-то общее в нежности, с которой взрослые относились к обоим "детенышам". - И дома, и в школе, и на работе, все учат! - возмущалась Ирина. - Для чего у нас эти собрания? Чтобы воспитывать? Да? - Чтобы воздействовать на нарушителей и поощрять добросовестных. объясняла Ольга Сергеевна. - Только при бестолковых условиях возникает желание врать, воровать и трудиться спустя рукава! - Ты тут ошибаешься, - включался Кошко. - Человек жив не хлебом единым, а собрания так же как митинги суть ритуалы, касающиеся чести, престижа и уважения человека... Иное дело, что некоторые ритуалы столь закоснели, что оказывают обратное действие, умножая сонмища циников и пошляков. - Умница, папочка! - не то в шутку не то серьезно хвалила Ирина.
