*
Он настоял на том, чтобы сначала отвезти ее к себе домой.
— Я могу отправиться в горы с тобой, — сказала Кестрел. — Я тоже могу искать.
Он одарил ее сухой улыбкой.
— Не ты проводила ребенком часы за книгами по ботанике, гадая, почему у одного вида деревьев листья четырехпальчатые, а у другого — шести.
Равномерное покачивание экипажа убаюкивало Кестрел. Часы потерянного сна заставили ее веки отяжелеть. Она с трудом держала глаза открытыми. За окном сумерки передали права ночи.
— У вас меньше трех дней, — пробормотала Кестрел.
— Что?
— Перед тем, как прибудет пополнение войск.
Когда Арин промолчал, Кестрел озвучила то, что он, должно быть, думал.
— Наверное, сейчас для тебя не самое подходящее время рыскать в горах в поисках какого-то растения.
— Я обещал, что поищу. Я сделаю это.
Глаза Кестрел закрылись. Она то погружалась в сон, то просыпалась. Когда Арин снова заговорил, она не знала, понимает ли он, что она слышит его, или нет.
— Я помню, как ехал однажды с мамой в карете. — Последовала долгая пауза. Затем снова послышался тот медленный и плавный голос, который выказывал в Арине певца. — В этом воспоминании я — маленький и хочу спать, а мама делает что-то странное. Каждый раз, когда карета поворачивает к солнцу, она поднимает руку, будто тянется к чему-то. В солнечном свете на ее пальцах будто пляшут языки пламени. Затем карета въезжает в тень, и ее рука падает. Снова в окно светит солнце — снова поднимается ее рука. Она становится затмением.
Кестрел слушала, и ей казалось, что сама эта история — затмение, укрывающее ее темнотой.
— Как раз перед тем, как заснуть, — продолжил Арин, — я понял, что она затеняет мои глаза от солнца.
Кестрел услышала, как Арин шевельнулся, ощутила на себе его взгляд.
— Кестрел. — Она представила себе, как он сидит, наклонившись вперед. Как выглядит в свете фонаря экипажа. — В выживании нет ничего плохого. В чем-то небольшом можно опускать свою честь, до тех пор пока ты настороже. Ты можешь налить бокал вина, как надо, и смотреть, как мужчина пьет, а сама строить планы своей мести. — Возможно, сейчас его голова слегка наклонилась на бок. — Наверное, ты строишь планы даже во сне.
Последовало молчание длиной в улыбку.
— Строй замыслы, Кестрел. Выживай. Если бы я не выжил, некому было бы помнить мою маму так, как помню я.
Кестрел больше не могла сопротивляться сну. Он затянул ее в свои объятия.
— И я бы никогда не встретил тебя.
*
Кестрел смутно осознала, как ее поднимают. Она оплела руками чью-то шею и прислонила голову к его плечу. Она услышала вздох, но не была уверена, кому он принадлежал: ей или ему.
