Арин покачал головой.
— Решиться жить дальше гораздо сложнее.
Да. Так и было. Кестрел знала, что ни сегодня, ни в ближайшее время выхода не найдет.
Ее план сработал великолепно. Сейчас захваченный корабль разворачивал свои орудия к двухпалубнику, у которого ждали геранцы, готовые броситься на моряков, как только те будут отвлечены неожиданным пушечным огнем. Когда это судно падет в руки Арина, за ним последуют все остальные в гавани.
Начался дождь. Острые, ледяные струи. Кестрел не дрожала, хотя и знала, что должна, если не от холода, то от предчувствия. Она выбрала жизнь, и ей следовало бы опасаться, что будет значить жизнь в этом новом мире.
Кестрел отвели в приемный зал дома Айрекса — нет, дома Арина. Со стен ей подмигивало валорианское оружие, спрашивая, почему она не сбила с ног ближайшего охранника и не схватилась за рукоять одного из клинков. Даже со связанными руками она могла причинить вред.
Арин первым вошел в дом. Он вышагивал впереди спиной к Кестрел. Его нетерпеливые движения показывали, что он находится во власти эмоций. Его будет легко застать врасплох. Кинжал между лопаток.
Однако Кестрел не шевельнулась.
Она сказала себе, что у нее есть план и этот план не включает ее смерть, которая станет логичным исходом, если она убьет Арина.
Геранцы толкнули ее вперед по коридору.
В атриуме у фонтана ждала темноволосая девушка. Как только она увидела Арина, ее лицо наполнилось светом и слезами. Арин почти бегом преодолел короткое расстояние между ними и заключил ее в объятиях.
— Сестра или любовница? — спросила Кестрел.
Девушка подняла глаза. Ее лицо ожесточилось. Она отстранилась от Арина.
— Что?
— Ты — его сестра или любовница?
Девушка подошла к Кестрел и дала ей пощечину.
— Сарсин!
Арин оттянул ее назад.
— Его сестра мертва, — сказала Сарсин. — И надеюсь, что ты будешь страдать столько же, сколько страдала она.
Кестрел подняла пальцы к щеке, чтобы успокоить боль — и прикрыть связанными в запястьях руками улыбку. Она вспомнила синяки, которыми был покрыт Арин, когда она покупала его. Вспомнила его мрачную непокорность. Кестрел никогда не могла понять, почему рабы нарывались на наказания. Но как же сладко было испытать струю силы, пусть слабую, когда ладонь хлестнула ее по лицу. Осознать, несмотря на боль, что в течение мгновения ситуацию контролировала она.
— Сарсин — моя кузина, — сказал Арин. — Я не видел ее много лет. После войны ее продали как домашнюю рабыню. Я был рабочим, поэтому…
