Кестрел сделала шаг в сторону дома.
— Нет. — Арин сжал ее руку. — Мы должны вернуться вместе.
Лошади затихли. В ночи раздавалось лишь их разрозненное фырканье и удары копыт по земле. Кестрел услышала лишь одно слово Арина — должны.
Дверь, которой она отгородила часть своего сознания, распахнулась.
Почему Арин просил ее не пить вино?
Что не так с вином?
Она подумала о Джесс и Ронане и всех танцорах на балу.
— Кестрел.
Голос Арин прозвучал тихо, но настойчиво. Это было начало объяснения, выслушивать которое она не собиралась.
— Отпусти меня.
Его рука упала, и Кестрел не сомневалась: он понял, что она догадалась. Что бы сейчас ни происходило, для него это не было неожиданностью. Что бы ни ожидало ее дома, это было настолько же опасно, как черный порох или отравленное вино.
Они оба знали, что у Кестрел, находившейся посреди ночи в одиночестве на этой дороге, едва ли был выбор.
— Что происходит? — Кучер-геранец покинул свое место, подошел к Кестрел и Арину и уставился на сияние города за холмом. Затем он встретился взглядом с Арином. — Прибыл бог возмездия, — выдохнул он.
Кестрел обнажила свой кинжал и прижала его к горлу кучера.
— К черту твоих богов, — произнесла она. — Распряги мне лошадь.
— Нет, — сказал Арин кучеру, который нервно сглотнул под клинком Кестрел. — Она тебя не убьет.
— Я — валорианка. Убью.
— Кестрел, после сегодняшней ночи… многое изменится. Но позволь мне объяснить.
— И не надейся.
— Тогда подумай. — Она увидела в лунном свете, как челюсть Арина напряглась. — Каким будет твой следующий ход после убийства кучера? Ты бросишься на меня? Сможешь меня одолеть?
— Я убью себя.
Арин сделал шаг назад.
— Ты этого не сделаешь.
Однако в его глазах стоял страх.
— Самоубийство — ради спасения чести. Всех валорианских детей учат, как это делается, когда мы достигаем определенного возраста. Отец показал мне, куда бить.
— Нет. Ты этого не сделаешь. Ты играешь до конца.
— Геранцы стали рабами потому, что не умели убивать и боялись умереть. Я говорила тебе, что не хочу убивать, но не обещала, что никогда этого не сделаю. И я никогда не говорила, что боюсь смерти.
Арин посмотрел на кучера.
— Распряги обеих лошадей.
Кестрел не отнимала нож, пока кучер снимал упряжь с первой лошади.
Когда она взобралась на спину животного, Арин бросился на нее. Кестрел предвидела это. На ее стороне была высота и обувь с деревянными каблуками. Она пнула его в лоб и увидела, как он покачнулся. Затем она вцепилась одной рукой в гриву лошади и направила животное галопом вперед.
