Не будем перечислять отобранные гостями экспонаты для покупки, скажем, что это были уже названные ранее купленные компаньонами по газетному объявлению. Немцев заинтересовали также и древние монеты, которые принесла женщина в клетчатой косынке незадолго до этого.
Немцы зашептались между собой, затем низкорослый, но полный сказал с переводом:
– Э-э, нет, десять тысяч и не меньше. Я жду гостей тоже иностранцев из Англии, как мне сообщили, тогда я им и продам.
– Хорошо, хорошо, пусть будет девять тысяч, товарищи, девять, хорошо?
– Нет, только десять тысяч и точка.
Козлевич и вернувшийся в музей Балаганов с интересом наблюдали торг своего командора с немцами.
Видя, как Остап начал возвращать экспонаты на их прежнее место, толстяк засуетился со словами:
– Карашо, карашо, – начал отсчитывать деньги.
– Они согласны, товарищи, – пояснил переводчик.
– Я так и понимаю, – усмехнулся великий коммерсант.
Сделка была завершена, купленное немцами упаковано и гостей компаньоны проводили до их автомобиля. И когда немцы и переводчик уселись в машину, за руль которого сел высокий гость, Бендер тихо сказал переводчику:
– Скажите им, что у нас есть настоящий молочник с чашечками к нему… Это изделие Фаберже.
– Переводчик перевел и как только он произнес слово Фаберже, немцы, один за другим не вышли, а выскочили, если можно так сказать, со словами:
– Я, во?! Во?! – почти в один голос затараторили они.
– Где, где, – они спрашивают, – Посмотреть хотят, – перевел их вопросы сопровождающий.
Бендер молчал, Балаганов и Козлевич тоже, и Остап спросил:
– Покажем, друзья?
– Скажите, что завтра, командор.
– Да, не сейчас, Остап Ибрагимович.
Немцы молчали в томительном ожидании ответа. Переводчик спросил:
– Так что им сказать, товарищи?
– Скажите, что показать можем только завтра, экспонат не здесь, он в сейфе в другом месте, – сказал Бендер, горя желанием узнать, как иностранцы прореагируют, увидев ценность, и в какую стоимость оценят.
– Карашо, карашо, – уселись гости снова в машину, – Ауфвидерзейн, ауфвидерзейн.
– До свидания, – ответили им компаньоны дружно.
– Ну, друзья-товарищи, приступаем к важнейшему, – сказал Остап.
– Да, командор, а как им показывать?
– Вот именно, братец Шура, – произнес Козлевич, – Начнем принимать их здесь, а тут следователь этот самый Доменко.
– Или рисовальщик Лоев, командор.
Да, и табличка не поможет, – заходил по комнате Бендер. – Их автомобиль будет стоять у входа в нашу контору, камрады.
