Габриэль увлек Джоли по переулку к каменной лестнице, которая теперь стала его самой любимой лестницей в мире. Возбуждение немедленно охватило его, лишь только нахлынули воспоминания. Если бы он оказался на месте собаки Павлова, то рефлексы у него вырабатывались бы чертовски быстро.
– Попытайся еще разок, – требовательно и возмущенно повторила Джоли слова старика. Возможно, он сможет украсть у стариков все boules или сделать что-то похлеще. Это заставило бы их страдать, хотя и недостаточно. – Что это значит?
Он выдвинул подбородок вперед. И скрестил бы на груди руки, но ему удалось овладеть ее рукой, и она не пыталась выдернуть ее.
– Ты помнишь, что всегда бросаешь мужчин, когда устаешь от них? Вот и меня всегда бросали.
И разве не замечательно признаться в этом той, кто, вероятно, могла бы быть с тобой каждый проклятый день всей твоей оставшейся жизни?
Джоли остановилась под высоко натянутой веревкой с тремя рубашками и повернула Габриэля лицом к себе.
– Женщины бросали тебя? – недоверчиво переспросила она.
Его сердце переполнилось радостью, а сам он был сбит с толку. Выходит, она не понимает женщин, которые делали то же самое, что так нравилось делать ей?
Джоли приблизилась к нему и прикоснулась пальцами к его груди.
– Они не сходили с ума по тебе? – мягко спросила она, вновь пожирая его глазами.
Он стремительно прижал ее к себе в жарком объятии, страстно целуя ее, но вскоре ему пришлось ухватиться за ближайшие железные перила, чтобы напомнить себе, что они находятся в общественном месте. Его дыхание прервалось, когда он еще крепче прижал ее к себе. Наконец он заставил себя поднять голову, и Джоли, тяжело дыша, прижалась щекой к его груди. Она вцепилась руками в его рубашку и прижалась к нему всем телом. Ее торжествующая, переполненная желанием радость не давала ей упасть. Хотя она чувствовала себя такой слабой…
Он же ощущал себя чертовски сильным. Настолько сильным, что мог бы нести ее в одной руке, и проломить дверь, и сорвать с них обоих одежду, и…
Он сделал долгий, с придыханием, вдох, чуть-чуть покачиваясь, пытаясь успокоиться.
Джоли потерлась о него щекой и сильнее вцепилась в его рубашку, не желая отодвинуться. Сквозь тонкую ткань футболки он ощущал ее быстрое дыхание. Она была такой гибкой. Он мог бы просто подхватить ее на руки, ведь до ее квартиры надо пройти всего несколько улиц. Все увидели бы их, а потом, когда она пришла бы в себя и все поняла, ей бы захотелось от стыда провалиться сквозь землю, а он бы все воспринял как должное.
