— Мейбл Глоссоп нет в школе, и, кажется, никто не знает, где она.
— Крис! Не беспокойся. Вероятно, этому есть очень простое объяснение…
— Надеюсь, что это так. Дугласа Баррона тоже не было на богослужении.
— О! — Мгновенно глаза Эндрины расширились. — Но необязательно, что существует какая-то связь…
Я знаю, знаю. Но все-таки мне очень хотелось бы выяснить… Мы увидимся во время перемены.
Как только Кристина вошла в класс, она решительно выбросила из головы тревогу о Мейбл Глоссоп и сконцентрировалась на работе. Она без перерыва занималась до одиннадцати часов и к этому времени обнаружила, что стала спокойнее смотреть на вещи. Но когда она быстро шла в учительскую, чтобы выпить чашку кофе, то встретила Джейн Мелвилл, которая поднималась по лестнице, еще не сняв пальто. Лицо у нее было бледное, а брови нахмурены. Увидев Кристину, она сказала:
— Ее нет дома. А бутылки с молоком, Крис, стоят у двери… Что-то не так. Я собираюсь повидаться с директором, а затем думаю, что следует сообщить об этом в полицию… или связаться с ее сестрой…
— Не зайдете ли выпить кофе?
— Нет, благодарю. Я только сниму пальто и пойду к директору.
Когда Кристина вошла в учительскую, то услышала высокий звучный голос Энн Смит:
— Я только что встретила Тома Ирвина, и он сказал, что доктор Александер, руководитель кафедры, очень рассержен, так как Дуглас Баррон не явился в школу и не предупредил его. Когда позвонили ему домой, то единственное, что смогла сказать Пат: «Его нет дома». Не переходит ли это все границы? К тому же это очень странно. — Энн любила устраивать шум по малейшему поводу. — Это очень странно, — повторила она, с удовольствием жуя шоколадное печенье.
Кристина сердито на нее посмотрела, но прежде чем она успела что-нибудь сказать, Эндрина протянула ей чашку кофе и прошептала:
— Что новенького?
Кристина сообщила ей, что узнала от Джейн Мелвилл, и Эндрина рассудительно заметила:
— Это плохо.
— Но что нам делать?
— Ничего. Что ты можешь сделать? Только ждать.
Кристина же думала, что ждать невыносимо. Она была убеждена, что с Мейбл Глоссоп что-то случилось. И непонятно почему чувствовала себя вовлеченной в это дело и даже в чем-то виноватой. Она знала, что это нелепо, и все-таки не могла отделаться от угнетающего ее дурного предчувствия. Она говорила себе, что это нервы, последствия потрясения предшествующих дней. Но пытаясь дать себе, насколько это возможно, разумное объяснение, девушка не смогла противиться внезапно охватившему ее мрачному унынию. Поэтому ее едва не возмутило горячее нетерпение ожидавшего ее после перемены третьего класса. Она должна была разобрать с ними «Двенадцатую ночь»
