Опытный охотник направил сани к одинокому мыску, где, казалось, кончается лед. А обогнув мысок, попали на торосистый мост, соединявший припай с островом.
Через полчаса они были уже на голой плоской вершине. Здесь всюду был скользкий и смердящий птичий помет. На каждом выступе, в каждом углублении, в каждой трещинке — сидела на яйце небольшая, напоминающая мелкую домашнюю утку, крупноголовая кайра. Она любовно охраняла свое единственное огромное зеленое, в черных крапинках, яйцо.
Сани буквально ехали по яичному студню. Собаки и медведь грызли яйца вместе со скорлупой. Белька на ходу умудрился проглотить кайру прямо с перьями.
Они натянули палатку, починили ящики и долго лежали перед сном на оленьих шкурах, слушая рассказы отца о Большой земле. Медведь позвякивал цепью, привязанный к саням снаружи, а собаки, наевшись до отвала, крепко спали.
Едва забрезжил рассвет, все, даже Нюшка, были на ногах. Наскоро позавтракав, принялись за дело. Сначала собирали яйца вокруг палатки. Нюшка и мать носили, а отец укладывал в ящики. К обеду успели наполнить четыре ящика, а все еще вблизи оставалось много яиц. К вечеру заколотили еще шесть ящиков.
Три дня работали без устали. Отец рассчитывал, что если они сдадут Севморпути только двадцать пять ящиков, то и тогда заработают около тысячи рублей.
— Это, Нюшка, деньги твои... На книжку положим: подрастешь, поедешь в Москву учиться, там тебе пригодятся...
Нюшка плохо еще понимала значение денег, но о Москве слышала, видела ее даже во сне. Это наподобие Кармакул, где она однажды побывала. Но в Кармакулах четыре дома, а в Москве — Петунька сказывал — больше сотни наберется. Нюшка не поверила ни ему, ни отцу, который тогда сказал: «тысячи домов в Москве!» Это не укладывалось в ее голове. «Сто» — ей казалось бесконечно много. А тысяча, это — отец говорил — десять раз по сто. Как же это так много домов в одном месте?! Как там, должно быть, тесно. От собак, наверное, прохода нет. И где взять столько людей, чтобы дома не пустовали?
На следующее утро они спустились на покрытую галькой отмель. Узкой полосой протянулся здесь до самого припая торосистый перешеек. Между торосами стояли лужи. Крайние льдины качались всякий раз, как по ним ударяли волны. Ясно, что ледяной мост может поплыть каждую минуту. Тогда им придется долго, может быть, месяцы, сидеть на острове.
Семен обернулся к ехавшей сзади жене. Лицо его было бело, и голос звучал строго и торжественно:
