— Какое еще? — нарочито недовольно бросил я.
— Зайди в мою спальню на минуту, пожалуйста.
— О’кей. — Я нехотя двинулся к двери спальни. — Но давай поскорее, ладно? Мне нужно хорошенько выспаться.
Только я вошел в спальню, как позади себя услышал странный шум, доносившийся из гостиной и напоминавший плохое подобие сигнальной трубы. Вслед за этим Салли по-военному, строевым шагом вошла в комнату, энергично размахивая руками. Она замерла на месте передо мной и с воодушевлением отсалютовала.
— Доброволец Макки рапортует о дежурстве, сэр! — хрипло выкрикнула она.
Я стоял молча. Постепенно выражение надежды на ее лице угасло и сменилось гримасой беспокойства.
— Ну, — сказала Салли, запинаясь, — ты ведь предпочитаешь девушек-добровольцев, правда? Можешь считать меня таковой! И пожалуйста, смени выражение лица, Рик. Перспектива провести остаток ночи со мной не такая уж и плохая, верно?
Понемногу ко мне вернулась способность говорить.
— Боевая травма головы, — прокаркал я. — Обычно это называют контузией. Сейчас я приду в себя. Ты хоть бы предупредила, что спишь именно в таком виде!
— Ох! — Лицо блондинки прояснилось. Она бросила взгляд на свои длинные обнаженные ноги. — Я не надеваю ничего больше, — с невинным видом сказала она. — Ложусь спать только в верхней части пижамы.
— Вы понимаете, рядовой первого класса Макки, — хрипло проговорил я, — вы вызвались выполнить опасную и физически тяжелую работу!
— Да, сэр! — Она обвила руками мою шею и крепко, всем телом, прижалась ко мне. — Я всегда говорю, — прошептала она, — для моего полковника — все, что угодно!
Мои руки соскользнули с ее талии, погладили выступающие бедра, потом крепко обняли две похожие как две капли воды округлости ее голых ягодиц.
— На поле боя, полковник? — Салли сделала легкий жест в направлении постели.
— На поле боя! — решительно скомандовал я.
— Какие еще приказы, полковник?
— Изысканная сдача в плен отлично подойдет, — пробормотал я, поднял ее с пола и понес к постели. — И никакого отступления!
Полевые действия были довольно сложными. Но завтрак все же был приготовлен на кухне: как дала понять рядовой первого класса Макки, ее обеденный стол пал жертвой сражения. Мой подчиненный надеялся, что в следующий раз, когда я стану использовать артиллерию, смогу целиться точнее. Я пил вторую чашку кофе, наблюдая, как рядовой Макки суетится по кухне в отдельных деталях своей униформы — белом лифчике и панталончиках в кремовую полоску. В эти мгновения я думал, что тот, кто сказал о войне, что это ад, должно быть, был не в себе.
