Изучение и разрешение неопределенности – процесс, разворачивающийся во времени. Это особенно очевидно в литературе, кино и музыке, но в живописи и скульптуре проявляется тоже. Невозможно сосредоточиться на всех аспектах произведения сразу. Рассматривая его, мы обнаруживаем в нем новые паттерны. Великие произведения изобразительного искусства потому и велики, что при каждом очередном знакомстве с ними находишь для себя что-то новое. При этом само творение остается неизменным – меняемся мы.
Есть произведения искусства, которые сразу нравятся всем, но есть и такие, которые по достоинству оценить можно, лишь потрудившись, лишь поближе с ними познакомившись: чем лучше вы их узнаете, тем больше паттернов обнаруживаете. Как мы уже видели, знатоки обнаруживают паттерны быстрее, поэтому сравнительно простые произведения навевают на них скуку, зато они способны по достоинству оценить наиболее сложные работы. Специалисты способны увидеть паттерны там, где другие видят лишь хаос.
Но хватит об искусстве. Концепция потока, пионером которой выступал Михай Чиксентмихайи, описывает состояние, в которое человек приходит, когда с головой погружается в какую-то деятельность и не замечает ничего вокруг себя. Для этого состояния характерен позитивный эмоциональный настрой. Кто-то находится в таком состоянии, занимаясь серфингом, кто-то – просто своей работой, кто-то – рисуя. Эта теория соотносится с концепцией золотой середины, которую я здесь описываю, поскольку переход в состояние потока требует лишь некоторых усилий – слишком больших.
Возвращаясь к вызывающим привыкание компьютерным играм, о которых шла речь в главе 2, можно утверждать, что увлеченные ими люди приходят в состояние, по описаниям очень близкое к состоянию потока. Один игрок описывал это следующим образом: «Я бы сказал, это то же самое, что находиться в эпицентре урагана. Зрение обострено до предела, взгляд сконцентрирован на экране, а весь мир как будто кружится вокруг тебя, и ничего не слышно. Ты вообще не здесь: ты в игре, и она в тебе».
Вспомните, что мы говорили о высоком уровне дофамина, обостряющем восприятие паттернов. Люди с повышенным уровнем дофамина, как шизофреники, находят смысл там, где его нет. Объяснения, произведения искусства и идеи в целом могут сильно варьироваться в зависимости от степени своей некогерентности. Поэтому вполне естественно, что у людей с повышенным уровнем дофамина золотая середина больше смещается в сторону бессмысленности по сравнению с людьми, у которых уровень дофамина понижен. Согласно этой теории, люди с высоким уровнем дофамина должны в большей мере отдавать предпочтение абсурдистскому искусству (включая сюрреализм, театр абсурда, газеллы и т. д.), чем люди с нормальным уровнем дофамина, а людям с низким уровнем дофамина должны больше нравиться произведения искусства с достаточно очевидным смыслом (пейзажи, портреты, большинство романов). Аналогичным образом люди с низким уровнем дофамина отдают предпочтение четким объяснениям, а люди с высоким уровнем дофамина – объяснениям путаным. Я называю это дофаминовой теорией неконгруэнтности. Она еще подлежит дальнейшей проверке.
