Вскоре она изъявила желание ездить верхом на пятнистом жеребце, хотя прекрасно знала его упрямый нрав.
— Только Лостлер может управиться с ним, — возражали придворные. — Мало кому захочется сопровождать вас, если вы решите ездить на пятнистом коне.
— Пусть Лостлер меня и сопровождает, — ответила им Каушен. — Он сможет успокоить коня, если понадобится, а что касается остальных — мне совершенно все равно, поедут они со мной или нет.
Несмотря на неудовольствие короля и придворных, принцесса поступила именно так. При этом меня от прогулок никто не освобождал. Лостлер подобрал мне самую спокойную и мирную лошадь, так что иногда мне казалось, будто я сижу не в седле, а в мягком кресле. Каждый день, нагруженные корзинами с обедом, мы покидали Баккип быстрым галопом (это мне совершенно не нравилось), и хотя поначалу я плелась в хвосте, тем не менее я довольно быстро нагоняла их. Лошади к тому времени шли спокойным шагом, а Каушен и Лостлер беседовали.
Я постоянно наблюдала за ними и знала то, о чем многие лишь догадывались. Когда Каушен гладила коня, Лостлер вздрагивал от удовольствия. Сидя верхом на коне и обвивая его ногами, она словно обнимала не коня, а мужчину. Они оба были очарованы ею, а в Каушен постепенно просыпалась чувственность. Отдавая им все свое внимание, она забывала обо мне, что давалось мне очень нелегко.
Дни шли за днями, и Королева в ожидании гораздо больше интересовалась верховой ездой, чем будущим престолом. Тем не менее все молодые лорды продолжали ухаживать за ней, хотя это было непросто. Попробуйте ухаживать за леди, которая постоянно сидит верхом на лошади, а позади нее вечно маячит главный конюший, тихий и мрачный. К тому же Каушен, по всей видимости, доставляло удовольствие мучить своего застенчивого сопровождающего, заигрывая с поклонниками. Однако не все было так просто. Она проявляла к ним интерес, чтобы заставить его ревновать, и мне это было ясно как день.
Шел первый день наступающей осени, туман скрыл утро, а весь двор выехал на охоту. Будущая Королева сказала, что поедет на своем Пятнистом Жеребце. Она так и сделала, но в тот день воля короля взяла верх в другом вопросе, и мастеру конюшен Лостлеру было велено остаться в конюшнях. На охоте должен был присутствовать молодой человек, которому благоволил король, и король однозначно дал понять своей своевольной дочери в разговоре, не предназначенном для моих ушей, что он ожидает от нее внимания к этому молодому человеку и его ухаживаниям. Это досадило Каушен, и она не преминула показать свое раздражение тем, что в разговорах с окружающими ограничивалась лишь короткими фразами и агрессивно правила лошадью. Очень скоро гончие взяли след и устремились в погоню, и все лошади и знать последовали за ними. Будущая Королева на своем капризном скакуне была в первых рядах наездников и вскоре вырвалась вперед. Пока длилась эта погоня, туман в долинах сгущался, и лай собак отражался от холмов до тех пор, пока никто не мог определенно сказать, откуда он раздавался. И в тянущихся саванах тумана наследная принцесса Каушен на Пятнистом Жеребце исчезла из виду.
