— Мы среди своих, братья, — сказал Карлаен. Он обернулся и увидел упавшую статую, в честь которой была названа площадь, изображающую Императора во всей своей славе, с широкими крыльями и лицом, поднятым к красному кипящему небу. Статуя была опалена огнем, изъедена ихором и опутана ползучими нитями мясистого биовещества, но не было никаких признаков того, что, в конечном счете, повалило её. Карлаен уставился на мраморное лицо Повелителя Человечества и почувствовал, как в нем что-то всколыхнулось. На этот раз не гул, а чёрный, тягостный гнев, что в один красный миг принес с собой образы погребенного под врагами Афраэ, выпотрошенного Бартело и многих других из далекого прошлого — лиц, имен и их предсмертных воплей.
Сыны Сангвиния всегда были лучшими в смерти, чем другие их братья-космодесантники. Мученичество было у них в крови, и для Кровавого Ангела нет большей славы, чем смерть за благое дело. Но это свирепое чувство самоотверженности, заставлявшее их с головой бросаться в пасть смерти, слишком часто перерастало в одержимость. Он мог почувствовать, как они давят на него со всех сторон — призраки всех тех, кто следовал за ним и погиб. В мгновение ока, меньше, чем на секунду, площадь заполонили бледные, карминовые фигуры, сражающиеся с врагом, и он услышал голос, подобный пламени и гладкому камню, и треск огромных крыльев, когда его Отец заговорил, а затем генокрады выплеснулись из проделанного им отверстия в стене как муравьи из муравейника.
Он оторвал взгляд от статуи и засунул вглубь волну ярости и чёрных воспоминаний, после чего поднял свой штурмболтер.
— Я хочу сомкнуть сектора обстрела. Перейти к схеме эпсилон, — проскрипел он. — Боевые протоколы сигма. — Остальные рассыпались вокруг него, когда генокрады стремительно бросились к ним через руины и обломки, усеивавшие открытую площадь. Карлаен взглянул на статую в последний раз, после чего повернулся к противнику.
— Император смотрит на нас, братья. Не подведем его.
После чего заревели штурмболтеры, и битва началась.
Площадь Вознесения Императора, Дворец династии Флаксов, Фодия
Пересекающиеся линии огня и правила ближнего боя — это глина, из которой строиться победа. По крайней мере, так говорили все, кто обучал Карлаена. Теперь, когда с его дней в качестве послушника, с жаждой внимающего накопленным знаниям, прошло несколько столетий, он готов был признать, что в этом утверждении была доля правды.
Отдача штурмболтера в его руке заставляла экзоскелет брони слегка дрожать. Ствол оружия раскалился добела, а голова Карлаена болела от количества данных для наведения, получаемых из бионического глаза. Но боль была ценой, которую платят за победу.
