Ульрих закончил натягивать свои перчатки. После чего сжал зубы и схватил кусок щупальца обеими руками. Тот сразу же начал метаться из стороны в сторону. Инквизитору пришлось приложить усилия, чтобы удержать хватку. Заворчав, он бросил его в цилиндр. Чавис захлопнул дверцу.
Щупальце начало барабанить по внутренним стенкам контейнера.
Запыхавшимся голосом Ульрих произнес:
— Немедленно доставьте его на борт транспорта.
Чавис и Эрдон подняли изолирующий контейнер и отправились обратно к оставшемуся «Тауроксу». Ульрих стянул перчатки и засунул их обратно в пальто. Он посмотрел на женщину — лицо его сияло — и последовал за двумя отпрысками.
— Инквизитор, — подойдя вместе с ним к машине, сказала Марджин. — На Лисиосе явно происходит нечто большее, чем кажется на первый взгляд. Нам стоит отправить сообщение канониссе.
— Нет, я так не думаю.
Марджин указала на кратер:
— Здесь свершилась ересь.
— Ересь свершается повсюду, но я обойдусь без этой женщины, которая будет рвать и метать всё вокруг и только мешать мне. Нет, боюсь, праведной ярости канониссы придется подождать, пока я не закончу здесь свои дела.
— Инквизитор, я обязана сообщить о религиозной крамоле. Обещаю, я и словом не обмолвлюсь об этом… создании в изоляционном контейнере.
— Я объявляю режим радиомолчания, — выплюнул слова Ульрих. — Это значит, что ты не будешь ни с кем и ни о чем разговаривать, пока я не скажу.
— Я понимаю, инквизитор, но, наверное…
— Разговор окончен. В твоих же интересах, чтобы он никогда не повторился.
Ульрих забрался в «Таурокс».
Марджин постояла минуту в одиночестве, пытаясь унять свою ярость. Она знала, что ей так или иначе придется связаться с канониссой. В этом мире что-то назревало, и это что-то нужно остановить, пока ещё не слишком поздно.
Она поднялась на борт, захлопнув за собой люк. Двигатель «Таурокса» взревел, и транспорт умчался с плато.
Пляж опустел. Лишь мёртвые смогли увидеть титаническую фигуру, что снова вырвалась на поверхность «мировой волны». Она жадно схватила луну, тоскуя по своей недостижимой любви и посылая проклятья всем тем, кто противостоял ей.
«Какими станут наши жизни, когда мы, наконец, будем вместе, любовь моя? Спустишься ли ты на веки вечные ко мне, или подхватишь на руки и отнесешь в своё пристанище на небе? Обещай мне, о, обещай, что скоро мы будем вместе. Звезды начинают падать с небес и этот век идёт к концу…»
«Кантос Континуос», М41
На небо начала всходить луна, было настолько темно, насколько вообще бывало на Лисиосе. С одной стороны гора представляла собой стену из насквозь промокшего камня, а на другой — уменьшающуюся глыбу «мировой волны». Эрдон внимательно смотрел на дорогу. Путь стал намного менее ровным, по сравнению с тем, каким он был на подъеме. Прошедшая волна подняла камни и покрыла дорогу толстым ковром водорослей и грязи. По крайней мере трижды индикаторы на приборной панели вспыхивали, предупреждая о том, что «Таурокс» теряет сцепление с дорогой. Уже этого было достаточно, чтобы понять, насколько тяжелыми оказались дорожные условия.
